За други своя. Добровольцы (СИ)

Когда мимо нас проследовали шесть вооружённых баллонами роботов, картина прояснилась. Уймистер уговорил восставших принять помощь и попытаться освободить своих. Что нужно простому солдату? Вернуться к родным, немного заработав. Не будь дураком, когда тебя посылают на смерть.

Из шлюза к шлюзу роботы устроили тоннель, повозившись с запорами, они исчезли на борту неприятеля, имея по два баллона при себе. Показался Уймистер, призвал нас к сейфу. Вооружил — объяснив, что снаряды, выпущенные из стволов, не убивают, но крепко отбивают охоту на необдуманные поступки.

Мы заняли места у выхода из тоннеля.

— А я пройдусь, гляну своим глазом, что и как. — Уймистер облачился в серебристый халат и галоши (как пояснила лада), и смело шагнул в неизвестность.

— Побывать бы на борту линкора, — сорвалось у меня. — И пошёл наш мистер лично потому, что хочет выяснить: брать корабль на разборку, или пусть гниёт на чужой орбите.

— Зачем тебе? — Балуха перевёл взгляд на ладу. — Иметь такую жену — что ещё надо?

Мне показалось, что эти слова из какого-то фильма, со старой Земли. РодоПрав как-то уж больно красочно представил последовательность эпизодов, трагизм насильственной смерти, пусть там и второстепенные герои. Как же он называется?

— Ты меня снова радуешь, — сказала лада, потёрлась лбом о моё плечо. Она сейчас напоминала самку… у животных есть такие ласковые виды.

8

Первая группа воинов, кто с радостью избавился от ненавистных офицеров, прошла в клети. Они и заняли ближайшие, охотно устроились на полу, не вызывая ни малейших подозрений. Они же напутствовали следующую группу:

— Парни! Без глупостей, если хотите вернуться домой. Это друзья, готовые помочь.

Я собрался вести учёт, да передо мной возник полосатый робот. Счетовод, не иначе:

— Позвольте, я займусь подсчётом.

Говорящий — против других молчунов, этот вызывал уважение.

— Ну, смотри, если ошибёшься! — Я отступился, а то привык по два дела делать сразу. На всякий случай, ткнулся лбом в головку лады.

— Я люблю тебя! — Она привстала на цыпочки и запечатлела короткий поцелуй. Кажется, если вечером доберёмся до постели, я буду рад оказаться рядом.

Кто-то из наших, на борту «Б-2403», как-то заметил: на старой Земле все песни, что тянут при застольях, покрыты мраком безысходности. Раз поют о горе, то оно и приходит. Власть всячески приветствует тематику, тщательно отсекает солнечные, радостные тексты и мелодии.

Счетовод нашёл меня, голосом, лишённым эмоций, сообщил:

— Первая сотня вошла. Хотелось бы пройти на соседний борт и разузнать, когда пойдёт вторая.

— Сходи, я покараулю.

Он равнодушно исчез, гремя подошвами. Мне этот грохот не мешал, я даже радовался, что встречаются и такие, кто даром ног не бьёт. Невольно оглянулся, всё ли в порядке. Клетки воинам вроде приглянулись, кто спиной опёрся, кто проверил, что выход не закрыт, можно выйти. Но без разрешения — не рискуют. И клетка кажется спасеньем от офицерского засилья.

Я шагнул к ближайшей:

— Браток, вот честно: скажи, от офицеров доставалось?

Он ограничился одним словом — «суки». Второй раз за день, и рядом ушки лады. Ладно, больше не будем тревожить это понятие.

Из тоннеля послышались шаги. Впереди счетовод, за ним Уймистер. Два опустошённых баллона нёс на плечах, как крест судьбы. Судя по лицу, он своего добился. А следом гремела сотня башмаков, под радостные вопли. Кажется, клетка приравнивалась к светлой свободе. Кто-то и песенку затянул, десяток голосов подхватили. А попробуй без приказа!

Спустя несколько минут, на площадке для пойманных кораблей воцарилась тишина. Стали мы разбираться, кто откуда. Из трюма, из машинного отделения, связь, врачи и повара, спецы по системам, только стрелков ни единого не попалось. Исполняли приказы — и сами оказались в заложниках.

Уймистер устроил открытое собрание, с участием освобождённых, облюбовавших клети.

— Не ведая расположения, мы в тупике: кто подскажет, как можно зайти с тыла гадам?

Десятки рук высунулись через прутья. Уймистер внимательно выслушал каждого, мельком глянул в нашу сторону. Взгляд его говорил: ох, и нашёл я себе занятьице!

Балуха рванул к нему — давай, подменю.

— Исключено. Это очень личное.

— Ну, сам смотри, мы на подхвате, если что.

Поискал я глазами полосатого — нигде не видать. Что он ещё задумал? То есть, да, какую программу взял на вооружение?

Глядя на стройные ряды клеток, подумал: а ведь столько ртов кормить придётся. Не проще ли вернуть по домам, и там пусть головы ломают?

— Командир! У меня тоже появилась идея.

Уймистер глянул на меня, как директор школы на хулигана.

— Это уже мои проблемы. Надо закончить на борту, а эти никуда не сбегут.

— Так я готов подключиться и ускорить дело.

— Извини, БероГор, но здесь моя вотчина. Позволь мне довести до ума всё, как я вижу ситуацию.

Поняв, что мой совет и слышать не хотят, я развернулся и бросил через плечо:

— По домам их надо отправить, вот что надо.

Командир предупредительно поднял палец вверх, поводил им между нами раза четыре.

— Посажу в клетку.