За други своя. Добровольцы (СИ)

Я отмотал назад. Лада обнаружила забытую метлу, подсуетилась, как она умеет, и девять копий, вместе с оригиналом, взяла под руки и пошла в атаку.

Крепыши даже не поднялись:

— И куда тебя, красавица, понесло?

— Ты дурак, что ли?

— Что-то я тебя раньше не видел.

— Дочь свою не узнаёшь? — БероГора прислонила инструмент к стене и шагнула к бугаям. Говоруна детально изучила, решила его обработать. — Как переспать — охотников полно, мама говорила — он о тебе и не вспомнит. Я чуть не поругалась с ней: как, говорю, не помнит? Скажи, кто он, где найти. Ты тогда служил на «Чёрном принце», хотел выйти в старшие помощники.

— Ты сама откуда? — воин потрошил воспоминания, надеялся на подсказку.

— Гай-Ра-Гай. Яблони — уже забыл?

Оба заволновались. Конечно, в жизни многое случалось, но и девочка могла обознаться.

Говорун спохватился, прикрыл рукой нашивку над карманом.

— Как моё имя, напомни?

— Дубина неотёсанная! Ты большего не достоин! Сколько я ни добивалась, мама твердила одно: «Дубина неотёсанная!»

Задачку БероГора им задала, они стали перепроверять себя — в каком году, где, при каких обстоятельствах. Её не трогали пока, а тут и «хозяин» метёлки появился. Крику наделал — кто стащил метлу. Она стала объяснять, что её попросили забросить по пути, и указала на новый инвентарь. Тогда помоги занести, — ну, совсем понятный диалог, интереса совсем не представляет.

Я слегка нервничал, механически потирал ладони.

Мои красавчики исчезли в каморке, почему-то трансляцию прервали. Может, ради того, чтобы разговор не перехватил случайный оператор. О, надо внимательно осмотреться! Я же не для себя стараюсь! Автоматика успела вычислить троих операторов. Парни от скуки шарили по окрестностям, переговаривались меж собой. В основном, оценивали приезжих. «Вот это задница!» — «Где ты видишь?» — «Сорок второй сектор. В жёлтом костюме». — «Она на прошлой неделе бывала у нас, я запомнил. Интересно, откуда прибыла».

Пока первые смаковали формы, третий залазил в базе данных. Выдал членораздельно — возраст, место рождения и нынешнего проживания, замужем, детей не имеет. Купается как сыр в масле, все удовольствия у её ног, муж дрожит над ней, все прихоти готов исполнить, днём и ночью.

Грусть навалилась — вот совсем не хочется знать про их мир, которым они вполне довольны. Не у станка стоять, а стать слугой системы, в надежде, что она однажды оценит твою преданность. Или не оценит: много вас, и каждый готов на предательство, как кто-то другой поманит.

Я запросил обзор территории. На стоянку прибывали и прибывали гости, монитор предложил десяток окон. Вот эти группы, готовые сложить головы в драке, которые не хотят понимать, что многие доживают последние часы жизни. Уверены в победе, пока затравщик не пояснит правила, перед самым заходом в тоннель.

Первая группа пошла. Короткая инструкция, этих вроде разбивают надвое, стенка на стенку. Ставки не высоки, они для разогрева публики. Им обещаны хорошие призовые, если постараются сражаться «честно», и зрители могут швырнуть пачку купюр, а особо понравившемуся бойцу могут сделать хорошее предложение.

Я сидел, как на гвоздях. Наши что-то долго уговаривают метельщика. Либо он хочет денег, набивает цену.

Эй, вы! Дайте картинку! БероГора, ты же разместила маячки для наблюдения, почему не включила?! Я же волнуюсь!

Услышала! Или командир с пульта запустил. Теперь я как бы порхал над площадкой. Но где наш знакомый полковник?

Минуты не прошло, он появился с одним из местных. Устроитель правил и куратор, с деньгами они уже разобрались, условия подписаны.

Уиль Штирль потирал руки, вышел к своим и стал разогревать обещаниями. Его слушали очень внимательно, из двенадцати лбов лишь двое не верили словам, прочие ликовали.

Громкость регулировать у меня не получалось, это, видимо, командир постарался.

Я вас никогда не подводил, не подведите же сегодня меня, — Уиль Штирль работал в своём ключе, сыпал остротами, поднимал боевой дух. Когда решил, что с них хватит, перешёл к постановке задачи:

— Условия, конечно, бывают и получше, но мы прибыли в такой день, что мои просьбы и слушать не стали: либо вы принимаете наши условия, либо прощайте. Мне закрыли рот — указав на выход. Мне! Эти сопляки, оказывается, обо мне не слышали вообще. Вот это новость! Но к делу. Я уберёг вас от условия драться стенка на стенку. Мы столько лет вместе, вы мне как родные дети. Это не для красного словца, я люблю вас, как сыновей, и если когда перегнул палку, то с единственной целью — сохранить вам жизни. Кто ещё позаботится так? Вы всегда со мной, и всегда выходили живыми, я верно говорю? И кто знает, может, с этого дня пути наши разойдутся. Кого-то оценят и пригласят в личную охрану. И на сей раз я не стану возражать. Пора самим зарабатывать на жизнь, а крепость Разма-Зея многим дала путёвку на остров Счастья.

— Может, нам убраться и показаться в другой день? — один из двенадцати высказал пожелание — вроде, как от своего имени, но остальные оживились, кто поддержал кивком, кто в голос.