За Дунаем

—      Его ищут власти... Весь аул перерыли, во Владикавказ уехал сам пристав, в Куртат ускакал старшина... Бабу ударил сборщика налогов, и пристав сказал, что ему не простят. Лучше Бабу не появляться. Ох-хо, погубил он себя!

Слушая словоохотливого хозяина, Царай вспомнил о Бабу. Выходит, теперь он будет скитаться и не сможет прийти в свой дом? Интересно устроен мир. Хаджи-Мусса Кубатиев ударил сельского курьера, и тот долго ходил с синяком под глазом. А пожалуйся курьер на Кубатиева—досталось бы ему не так.

—      Тот, к кому ты пришел, живет рядом, ты шел мимо его дома... От угла третий, по левую сторону улицы. Прости, гость, ты не назвал себя,— Кудаберд ерзал на месте, часто заглядывая в лицо Царая и улыбаясь.

—      Из Стур-Дигории я, сын Хамицаевых, Цараем меня зовут,— нехотя ответил Царай собеседнику, который был ему неприятен своей суетливостью. Он пожалел, что встретил его.

—      Дай бог тебе здоровья, и пусть твой род никогда не постигнет горе,— проговорил хозяин.

«Будь я его соседом, проучил бы. А еще носит шапку и кинжал выбрал самый большой. Жаль мне его мать. Лучше бы она родила черта»,— гость встал, но Кудаберд чуть ли не силой удержал его:

—      Ты хочешь, Царай, чтобы надо мной смеялись люди? Останься, пожелай моему дому счастья... Еще успеешь уйти, я тебя провожу к Кониевым. Как можно переступить порог дома и не пожелать ему счастья?

—      Не могу я остаться у тебя, Кудаберд,— твердо возразил Царай.

На улице послышался топот коней: мимо пронеслись вооруженные всадники. Кудаберд засуетился, потянул Царая.

—      Кто это?

—      Пусть все проклятья падут на их головы! Чтобы высох их род. Стражники это, вот кто...— Кудаберд хотел сказать еще что-то, но осекся: стражники вернулись, осадили коней у высокого плетня, и один из них, указывая кнутовищем на Царая, спросил:

—      Эй, кто ты?

___ Человек! — не замедлил ответить Царай.

—      Смотри у меня,— прикрикнул стражник, он рассматривал Царая с явным интересом.

Перепугавшийся Кудаберд, отступив в глубь двора, залепетал:

—      Инал, это мой гость! Его отец мой кунак, из Ди-гории он пришел. Устал с дороги... Ты уж прости его, Инал!

—      Наверно, его род славится говорунами!

Побагровел Царай, шагнул было к выходу, но хозяин подскочил к нему, схватил за черкеску:

—      Прошу тебя, не губи меня!

«Трус! Будь ты проклят, несчастный. Неужели у него нет родственников? Как только они терпят такого? Он же позорит их. Да я бы затравил его собаками»,— Царай презрительно оглядел Кудаберда.

Всадники хлестнули коней и ускакали.

—      Разве можно с ними так? — Кудаберд дрожал всем телом.

Не скрывая своего презрения, гость криво усмехнулся, и хромой понял, что он смеется над ним. В эту минуту он был противен самому себе, но, вспомнив Инала, затараторил:

—      Не шути с ними... Они погубят тебя. Теперь тебе придется подождать, пока стемнеет,— Кудаберд жестом пригласил Царая в дом.

Но тот решительно отказался.

—      Нет, я пойду! Я и так навлек гнев стражников на тебя... Жаль, что встретились мы здесь,— Царай прищурил глаза.

На улице Кудаберд не отставал от Царая. «Не думает ли он идти со мной к Кониевым? Пусть только попробует! Тогда его не спасет сам пристав!» — Царай энергично потер подбородок и проговорил вслух:

—      Прости, Кудаберд, что потревожил тебя... Теперь я сам найду дом Кониевых.

Хромому ничего другого не оставалось, как пожелать гостю счастливого пути. Про себя же подумал, что гость неспроста отделался от него. «Подслушать бы твой разговор в доме Бабу!» — Кудаберд, почесав затылок, вернулся к себе. Вспомнив, как Царай разгова* ривал со стражниками, Кудаберд подумал, что такой может убить человека, если его рассердить.

Тем временем Царай перешел по узкому мосточку на другой берег канавы и, остановившись у ворот, покашлял. Залаяла собака. Она не успокоилась, пока из сакли не вышел хозяин.

—      О, Знаур!— негромко позвал Царай.

Тут же из-за плетня послышался сдавленный голос:

—      Кто ты?

—      Гость я, Знаур! —ответил тихо Царай.—Прошу тебя, открой мне дверь и не мешкай!

Калитка приоткрылась, и Знаур торопливо сказал:

—      Входи. Да останутся за порогом твои беды!

Царай не заставил повторять приглашение. Он дождался, пока Знаур задвинет щеколду, потом, сдерживая волнение, поздоровался с ним:

—      Добрый вечер!

—       Здравствуй, гость! Да пощадит нас бог и пошлет он с тобой хорошую весть!

На это Царай ответил шепотом:

—      Веди меня в дом и не теряй времени!

В дымной комнате у самого потолка коптила лучина. Придвинув к гостю низкую табуретку, Знаур предложил ему сесть, потом опустился рядом с ним сам. Сердцем он понял, что незнакомец от брата. Он почувствовал на себе его пытливый взгляд и посмотрел ему в глаза, едва сдерживаясь, чтобы не спросить: «Тебя прислал Бабу?»

—      Если в доме нет чужих ушей, то я тебе передам привет от Бабу! Ты, должно быть, гордишься своим братом?

—      Где он?—выпалил Знаур и тут же проговорил смущенно: — Прости, гость! Сердце изнывает, боюсь за него,— Знаур встал и поклонился.