За дверью в лето

Воспоминания отвлекли внимание Роджера от допроса пленника, который скорее можно было назвать диспутом. Лишь пристальный взгляд Рыжего заставил его вернуться к действительности. Вот о чем забывать не стоило, так это о негативном отношении магистра к строптивому новобранцу. Особенно, после того как новичок стал случайным свидетелем его унижения со стороны настоятеля. С трудом подавив неприятный холодок в груди, воспитанник Таиры попытался спрятаться за спину своей наставницы и прислушаться к продолжающемуся спору. Мортафей ехидно насмехался:

— О какой собственности идет речь? Или соронги научились что-то делать? На основании чего вы считаете те или иные вещи своими?

— Собственность слуг по всем понятиям и нормам морали принадлежит их хозяевам, — отстаивал свою точку зрения Маркиз.

— А ты не забываешь, что вольные не признают присвоенного вами права на владение слугами? Если вы изредка, время от времени, контролируете отдельных особей четлан, то я не вижу серьезного повода претендовать на все их имущество.

— Мы не изредка контролируем, как ты выражаешься, а полностью формируем личности своих слуг, и вы это прекрасно знаете. Без нас они бы до сих пор жили в пещерах и объяснялись жестами.

— А не кажется ли тебе, что вы слишком нагло присваиваете себе труд многих поколений лиатов?

— Если я ничего не путаю, бранды сами отказываются от этого наследия своих предков.

— Путаешь. Мы отказываемся развивать кобортов дальше. Но то, что создано ранее, является всеобщим достоянием.

— Понятно. Призываешь все обобщить и поделить? — Соронг презрительно посмотрел на Крота.

— Почему бы и нет?

— И считаешь себя эдаким современным Робин Гудом? Грабишь богатых и раздаешь бедным?

— Почему бы и нет? — как заведенный, повторил Крот с нахальной усмешкой.

— Потому что все это не более чем дешевое лицемерие. Не встречал я облагодетельствованных тобой несчастных и убогих. Ты — просто преступник, рвущийся к деньгам и власти всеми противозаконными способами.

— А ты сейчас находишься не в том положении, чтобы обвинять меня. И не в том месте. Здесь претензий соронгов на право управлять миром никто не признает.

— Преступники никогда не признавали право власти карать их. Но к счастью, большинство законопослушных граждан думает иначе.

— Послушных — вот ключевое слово в твоем предложении. Леомуры вас боятся, потому и не спорят. Ваша власть это правление страха, тотального контроля и подавления личности.

— Зато вас они просто обожают. А потому вы занимаетесь тем, что выслеживаете сильных лиатов и заманиваете их в свое тайное логово гулящими девками?

— Кто тебе сказал такую глупость? — Крот откровенно растерялся.

— А ты думал, что вы сможете сохранить эти дешевые приемчики в тайне?

— Не дешевле ваших будут. Так вы что, из-за этических нарушений на нас налет организовали? За то, что девок гулящих используем в качестве приманки?

— Можешь передо мной не выделываться. Прекрасно знаешь, по какой причине вне закона оказался и всех своих прихожан подставил.

— Я, может, много больше твоего знаю, но тебя это не касается. Хватит здесь пропаганду разводить! — неожиданно взорвался настоятель. — Не забывайся! Это ты пленник, а не я. И судить тебя мы будем по законам военного времени.

— Судить? Ты? Меня? Не смеши.

— Посмотрим, как ты засмеешься, когда услышишь приговор.

— Не пугай. Я достаточно долго пожил на свете, чтобы не бояться смерти.

— Ну что ж, мы постараемся придумать для тебя что-нибудь более изощренное, чем смерть.

— Не думаю, что ваши фантазии заинтересуют меня.

— Поглядим, что ты запоешь, когда мои бойцы начнут отрабатывать на тебе оглушающие удары? Сам понимаешь, по твоей милости мы остались без тренировочного зала. Согласись, отличная идея использовать соронга вместо мишени из насекомых? Придется тебе поизворачиваться.

— Не дождешься. Как я и ожидал, с выдумкой у тебя небогато.

— Уведите наглеца! В клетку его! Магистр, обеспечь охрану. С завтрашнего дня возобновить тренировки личного состава. Таира, подготовь расписание по бригадам.

Пока лиаты Этьена отводили пленного в подземелье, сам Рыжий отдавал распоряжения бригадиру Шантану по организации охраны узника. Роджер возмущенно поделился с Алисой:

— Как он посмел так грубо оскорбить прихожанок?

— Ты что, о Матильде беспокоишься? — изумилась наставница и кивнула в сторону уже не столь таинственной и не совсем незнакомки:- А вот ее, похоже, слова соронга нисколько не задели.

— Это она просто виду не показывает. На самом деле такой грязью любой девушке можно нанести очень глубокую душевную травму.

— Настолько глубокую, что на поверхности даже ряби не видно.

— Все бы тебе издеваться вместо того, чтобы посочувствовать обиженным.

— Как-то никто, кроме тебя, в этом зале обиженным не выглядит.

— На что ты намекаешь?

— На то, что никто и не думал оспаривать классический способ заманивания самцов.

— Ну, причем тут это? Он их гулящими обозвал.

— А ты считаешь, что порядочная девушка будет активно строить глазки любому незнакомцу, на которого ей укажет сутенер, ой, извини, начальник.

— Да ну тебя. Только и знаешь, что издеваться.