За его спиной

Я едва поборола в себе дикое желание рвануть сейчас к нему, на улицу, и, прямо на глазах у Каза, обнять своего Бродягу, поймать снова то ощущение спокойствия, безграничного, такого правильного… Нельзя, нельзя этого… Это уж совсем по-детски будет… Смешно… И без того столько от меня проблем… Еще и навязываться… Липучка… Ужас… Но так хочется, так нужно мне это сейчас…

Когда открылась дверь, и на пороге появилась огромная мрачная фигура Бродяги, меня словно вихрем сорвало с кровати.

Я, как кошка, буквально прыгнула ему на шею, уткнулась в яремную впадину, с огромным наслаждением дыша будоражащей смесью ароматов: чуть-чуть кальяна, чуть-чуть спиртного и много-много сладкого, волнующего запаха его кожи. От этого голова пошла кругом, и я сама не заметила, как начала плакать.

Пыталась остановиться, удержаться, потому что хватит уже, хватит… Но не могла.

Бродяга немного растерянно подхватил меня на руки, усадил на бедра, поддерживая под ягодицы здоровенными ладонями, принялся гудеть что-то успокаивающе.

А я слушала звуки его голоса, чувствовала все ускоряющееся биение мощного сердца и умирала от непонятного, неожиданного желания стать ближе. Еще ближе, еще! Слиться с ним, пропитаться им насквозь, чтоб никогда больше не ощущать себя одинокой.

Чтоб даже мысли у меня никогда не возникало, что мой Бродяга может отпустить… Нет! Никогда!

Я уткнулась мокрыми от слез губами в шею, провела раскрытым ртом по дернувшемуся кадыку, выше, выше, словно слепой котенок, тыкаясь лицом в кожу Бродяги, помечая его собой…

И почувствовала, как он дрогнул, как крепче сжались на моих ягодицах сильные ладони, каким твердым, словно каменным он стал подо мной… И понимание, что это на меня он так реагирует, на мою неумелую, глупую ласку, наполнило невероятным ликованием.

Я могу! Я могу его удержать! Я знаю, как!

Воодушевленная, я усилила старания, ощущая, насколько мне это в удовольствие, насколько нравится то, что происходило сейчас, и сам Бродяга, такой растерянный под моим напором, и его сгущавшийся от моих неловких действий аромат возбуждения, и то, как это голову кружит, как с ума сводит…

— Малыш… — Бродяга попытался отстраниться, немного растерянно и очень горячо глядя на меня, — ты чего? Испугалась, что ли?

— Да… — словно в забытьи, шептала я, продолжая покрывать его кожу поцелуями, везде, где удавалось достать, — да… Да… Не уходи… Останься со мной…

— Малыш… — он судорожно вдохнул, попытался увернуться от моих мокрых губ, — я не смогу… Не смогу…

А я, подумав, что он сейчас примется говорить, что не сможет остаться, или, еще чего похуже, что мои самые страшные мысли внезапно сбудуться, обезумев, принялась его гладить, трогать, целовать, все сильнее обхватывая ногами, словно обезьянка баобаб, так, что оторвать от него меня было невозможно, и все это время шептала сквозь слезы что-то бессвязное:

— Нет… Нет-нет-нет…

— Не смогу… — трудно повторил он, — не смогу… Остановиться…

— И не надо! — я едва осознала его слова, такое облегчение затопило! И тут же удвоила усилия, еще сильнее цепляясь, еще больше целуя, добиваясь уже ответной дрожи его крупного тела, — не останавливайся! Не останавливайся…

— Но тебе нельзя еще… — с мукой в голосе попытался возразить он, — больно будет…

— Нет… Нет-нет-нет… — убеждала я его, — не будет… Пожалуйста… Мне надо… Мне так надо…

Бродяга стоял, обратившись в камень, и явно боролся с собой.

А я словно цель себе поставила: переубедить его, покорить этот гранитный утес! И делала для этого все, что могла, все, что подсказывал проснувшийся женский инстинкт.

И, когда ощутила ответ на свои усилия, зарождающееся в глубине его груди низкое , такое волнующее рычание, только сильнее прильнула, только жарче заскользила губами по покрывшейся испариной коже…

И с внутренним ликованием встретила лицом к лицу смерч, через мгновение поглотивший меня…

Глава 31

Когда Ляля, возбужденно блестя заплаканными глазами, прижалась сильнее, вообще никак не реагируя на мучительные попытки Бродяги сохранить хотя бы видимость человека в себе, он проклял все на свете.

Мысленно, конечно же.

Словами через рот получилось только что-то невнятно и вообще неубедительно пробормотать. Типа, нельзя, типа, рано…

А все внутри напряглось радостно и предвкушающе. Организму, уже один раз познавшему сладость предлагаемого, было плевать на доводы мозга, на муки совести и прочий бред!

Хотя не за этим, совсем не за этим шел сюда Бродяга! Даже в мыслях не было!

Просто после разговора с Казом дико захотелось посмотреть на кошечку, убедиться, что она не делась никуда, что спит себе спокойно…

Бродяга надеялся только обрести привычное душевное равновесие, спокойствие от зрелища ее милого, нежного личика, а затем вернуться обратно.

Хазар уже отзвонился, он завершил дела и был на пути домой.