За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

Прежде всего следует сказать, что обозначилась тенденция к смене постмодернистской парадигмы. Молодое поколение историков заинтересовалось проблемами социалистической экономики[546]. В этой группе исследователей на Западе много учеников Шейлы Фицпатрик — выпускников аспирантуры Чикагского университета. Ориентация на экономические исследования среди нового поколения учеников Фицпатрик, которая сама не является экономическим историком, возможно свидетельствует о ее озабоченности однобоким положением дел в историографии, о намерении способствовать изменению историографической парадигмы, а также о ее предвидении того, что маятник исторических исследований, перенасыщенных культурологией, качнется в область знания, где образовался относительный исследовательский вакуум. В этой связи показателен выход специального и юбилейного выпуска журнала Kritika с публикацией материалов форума «Сталинизм и экономика». В рамках форума опубликовано пять статей, которые представляют результаты недавних диссертационных исследований[547]. Статья Оскара Санчеса-Сибони и Эндрю Слоина «Экономика и власть в Советском Союзе, 1917–39», которая открывает форум, стала своеобразным манифестом этой группы молодых историков. Провозглашенная цель — вернуть экономике центральное место в изучении советской истории, показать роль, которую экономический кризис 1930‐х годов сыграл в установлении сталинизма, преодолеть ограниченность подхода, при котором провозглашается абсолютный диктат политики и идеологии над другими сферами жизни, и с позиций нового знания, накопленного со времен архивной революции, посмотреть на политику, законотворчество, общественную и культурную жизнь через призму экономики.

По мнению этих исследователей, советская экономика никогда не развивалась в изоляции, она была связана с мировой экономикой и, следовательно, испытывала последствия катаклизмов на Западе. Их главный вывод состоит в том, что глобальный экономический кризис конца 1920‐х — начала 1930‐х годов определил политические решения советского руководства и заставил пересмотреть идеологические постулаты. Иными словами, экономика является ключом к пониманию причин становления сталинизма и его природы.

Авторы манифеста и их сторонники отличаются от старшего поколения исследователей, изучавших советскую экономику во времена холодной войны, не только тем, что отказываются признать абсолютный диктат политики над экономикой, но еще и тем, что не являются экономистами или экономическими историками в узком понимании этой специализациии как изучения «экономики ради самой экономики». Их интересует «историческое исследование экономической жизни». Их задача — показать, как изменения в экономике отразились на других сферах жизнедеятельности государства и общества.

Казалось бы, следует признать, что оба подхода к изучению истории — через влияние политики на экономику и через влияние экономики на политику — должны не только стать равноправными, но и применяться в комплексе. Исторический процесс — всегда результат действия множества факторов. Тем не менее есть основания говорить о нежелании политэкономистов неототалитарной школы отказаться от главенства своей парадигмы. Хотя они признают право на существование и полезность изучения советской истории через призму экономики, но все же считают, что приоритет в объяснении сталинизма должен принадлежать политике и идеологии и их влиянию на экономику. Иными словами, гораздо важнее показать, как власть (сам диктатор и его экономические агенты на всех уровнях) управляла экономикой, чем понять, как экономическая ситуация влияла на политические, идеологические и другие решения власти[548].

Длительное (со времен холодной войны) доминирование политэкономистов в изучении советской экономики периода сталинизма определило главные темы и достижения современной историографии[549]. В этой связи показательны проблемы, которые исследовали экономические историки, и полученные на них ответы.

Существовал ли личный диктат Сталина над экономикой? — Да, существовал. Централизация и вертикаль власти доминировали в управлении экономикой.

Какие цели Сталин преследовал в управлении экономикой? — Максимизацию профицита экономики за счет снижения потребления. Власть контролировала развитие экономики через распределение инвестиций. В распределении играли роль как экономическая рациональность, так и политическая лояльность получателей.

Что служило ограничителем сталинской стратегии получения максимальной прибыли? — Боязнь социального взрыва. Репрессии и принуждение как методы управления экономикой имели пределы.