За флажками

Я с досадой махнул рукой – мол, делайте, что хотите. Если есть желание ждать меня, можете заниматься этим, пока с южной стороны мохом не покроетесь. Как и положено деревьям. Потом развернулся и побрел к машине. Ян – следом. И походка у него при этом была не многим лучше моей. Я с запоздалым раскаянием вспомнил, что не спал-то он гораздо дольше, чем я. Нельзя же назвать сном тот промежуток, что прошел между возвращением из милиции и моим утренним звонком. А я, между прочим, пришел с ночной и выдрыхся, причем радовался, что сон мой длился на пару часов дольше обычного. Он же к моменту моего пробуждения уже часов восемь как на ногах был. Его, конечно, не шпыняли все это время, словно теннисный мячик, и морально, и физически он страдал куда меньше, но больше суток без сна – это все-таки серьезно.

Мы, с горем пополам, уехали. А парни, упертые, как броненосец «Потемкин», остались.

А в гараже нас ждал Макарец. Сияя при этом хищной редкозубой улыбочкой. Очень неприятный даже на вид. И он сразу приметил, в каком мы состоянии, отправив к медсестре Шурочке на предмет получения допуска. Хотя обычно этим не страдал, в нарушение всех правил техники безопасности выпуская народ в город практически в любом состоянии – лишь бы деньги зарабатывали.

Шурочка, понятное дело, Яна завернула. С его-то красными, как у кролика-альбиноса, глазами. Так прямо и сказала:

– Вы чем там, мужики, всю ночь занимались? И, кажется, вдвоем? Никуда я тебя, Гарайтас, сегодня не выпущу. Заснешь за рулем – бед наделаешь.

Спорить было глупо. Впереди маячила нехилая перспектива топать из таксопарка пешком. Но сперва нужно было перейти вонючую лужу в виде Макареца.

– Надо в ментуру позвонить – пусть они нам справки выпишут, что по их вине ночь не спали, – пробурчал Ян.

– Ну, откровенно говоря, ночь мы не спали совсем из-за других парней, – зевнул я. – Но насчет справки ты прав.

А завгар тем временем терпеливо поджидал нас у ворот бокса.

– Что случилось, господа таксеры? Машину не доверяют? А зачем же вы довели себя до такого состояния?

– Мы, господин заведующий гар, с ментами разбирались, – я посмотрел на него исподлобья. – Одна перестрелка, одно убийство, два разбойных нападения. И все за одну ночь. Органы охраны правопорядка требуют оказывать содействие. А ты сейчас этому содействию мешаешь. За это можно от вышеупомянутых органов и циничное изнасилование в голову заработать, ты знаешь?

Макарец скрипнул зубами:

– И документик подтверждающий у вас найдется?

– Конечно, найдется, – заверил я его. – Сегодня вечером или завтра утром. Но если тебе срочно приспичило, то я позвоню следаку, он подвезет. Только он не очень любит, когда его по пустякам дергают. А я скажу, что это ты меня заставил. Ты же меня знаешь, я сволочь редкостная.

– Меня устроит вариант сегодня вечером, – Макарец пошел красными пятнами. – Кстати, Мешковский, ты не забыл, что у тебя сейчас рандеву с директором по поводу вчерашнего инцидента?

– А ты не забыл, – спросил я хмуро, – что у тебя зубов осталось мало? Скоро хавку дробить нечем будет?

– Иди к директору! – его речь стала до боли похожа на лай обиженной болонки. – Он тебя с половины восьмого ждет.

– Ого! Представляю, что ты ему напел, если он в такую рань приперся. Не-е, Макарец, я тебе как гуманоид гуманоиду говорю – ты меня однажды достанешь и я тебе уши гвоздями к заднице приспособлю.

– Тебя из таксопарка уволят!

– Зато в тебя детишки камнями кидаться будут, – я развернулся и пошел в административный корпус. Ян увязался за мной. Я удивился: – Алё, Литовец, проснись! Тебя к директору не вызывали!

– Но я же присутствовал, – промямлил он. Совсем разморило человека. Мне его стало реально жаль. Я-то хоть взбодрился в перепалке с Макарецом, а он и этого удовольствия не получил. С другой стороны, Ян прав – он все видел, а мне лишняя поддержка будет, простите, совсем не лишней. Если перед директором на весы положить два слова – мое и Макареца, то мое гораздо легче будет. А вот если к моему прибавить еще и слово Литовца, то, глядишь, мы и перевесим.

Директор был хмур и зол. Сидел за своим могучим столом, свесив щеки по обе стороны гладко выбритого подбородка. Появлению делегации в своем кабинете совсем не обрадовался, даже наоборот. Понятное дело – не выспался человек. Мы, конечно, тоже, и даже вдвое больше, чем он, но ведь он – не мы. У него распорядок. Который пришлось нарушить. Из-за меня. И отчасти из-за Яна. И вот час расплаты пробил.

Узкие слипающиеся глазки остановились на Литовце, и директор зло поинтересовался:

– Гарайтас, а ты что здесь делаешь? Ты знаешь, что уже часа два бомбить должен?

– А у него, Геннадий Николаевич, бомбардировщик отобрали, – вступился я за товарища.

– Мешковский, а ты почему встреваешь? – директор переместил свой взгляд на меня. – Я знаю, что ты в любую бочку затычка, но до тебя очередь еще не дошла. Дойдет – я тебе отдельно сообщу. Литовец и сам ответить может.