За Главным трактом (ЛП)

Алафондар спустился к подножию холма со всей поспешностью, которую позволяли его стёртые суставы, и достал из седельной сумки подзорную трубу. Когда он показал своё изобретение Придворному Магу десять лет назад, тот лишь раскритиковал приспособление, назвав его «большим моноклем» и сказав, что зачем нужно такое изобретение, дающее неустойчивое размытое изображение, когда есть простое заклинание ясновидения, но что мудрец пробормотал, что улучшит своё изобретение.

Когда мудрец вернулся на свой пост и поднёс трубу к глазу, то изображение было чёткое, и, благодаря камню, на который маг положил дальний конец трубы, устойчивым. Теперь крепость стала более крупной, и Алафондар смог разглядеть Овдина, летящего позади Вангердагаста, залетевшего в проём в стене, больше напоминающий окно. Ворота крепости, казалось, были покрыты чёрным железом, а стены вокруг пролома и вовсе приобрели глянцевый цвет чёрного мрамора.

Из проёма показались серебряные вспышки, очерчивающие силуэт Придворного мага, и еще часть стены превратилась в чёрный мрамор. Мудрец понял, что некто построил это здание при помощи магии, из-за чего любое воздействие магического воздействия на крепость лишь упрочняло строительный материал, из которого она состояла.

Один Боевой маг начал активно жестикулировать руками, и тогда, к большому удивлению Алафондара, на него напало несколько Пурпурных Драконов. На разъяренных рыцарей упала железная стена, которая тут же перекрыла вход в крепость, а мужчины, пострадавшие от столкновения с магической стеной, поднялись на ноги, и некоторые даже, хромая, вновь угрожающе двинулись к магу.

Алафондар был опечален, что магическая ярость, витающая в воздухе поблизости от хазнеф, одолела рыцарей. Он переместил подзорную трубу и посмотрел на орков, в ряды которых врезались обезумевшие лошади Пурпурных Драконов. Под предводительством боевого скакуна Придворного Мага, Кадимуса, лошади топтали орков и даже смогли отбросить орду немного назад. Мудрецу было интересно, наложил ли Вангердагаст какое-то заклинание ярости на своего скакуна, или это все из-за хазнеф.

Любопытство мудреца улетучилось, когда за спиной Кадимуса, из болотной воды, вылетел хазнеф. Он вытянулся в полный рост, но чуть не был сбит другой лошадью, врезавшуюся в его крыло. Монстр вытянул руку и указал в сторону животных, и тогда земля под их ногами раскололась, а дюжина скакунов пропала в завесе жёлтого дыма, но почти сразу же ослепительная стена огня выбросила обгорелые трупы животных обратно.

Еще один хазнеф вылетел из воды и пролетел над головами лошадей. За его крыльями тянулись какие-то чёрные полосы. Как только монстр удалился, на животных опустилась тёмная непроглядная завеса, а скакуна поддались ярости и начали толкаться друг с другом и давить орков, не успевших вырваться из давки.

Еще один хазнеф подлетел к оркам и начал что-то кричать и жестикулировать, после чего гоблиноиды перегруппировались и ринулись в атаку на монстров, рубя тех своим кривым оружием и, казалось, не заботясь о своей жизни. Некоторые лошади продолжали биться в строю орков, и лишь Кадимус во главе небольшой группы вырвался из давки.

Четвёртый и пятый хазнеф последовали за лошадьми. С их крыльев капали какие-то коричневые капельки, которые, попадая на кожу лошадей, тут же исчезали, а сами скакуны тормозили. Из их рта начинала литься пена, и они, в судорогах, падали на землю. Лишь Кадимус смог добежать до болота, после чего скрылся под водой.

Не дожидаясь появления Кадимуса, Алафондар перевел трубу на последнего хазнеф, который налетел на свирепого жеребца и сжал наги на его боках. Зверь бился с орками, расколов череп одному, раздробив позвоночник другому и затоптав третьего, после чего начал неистово скакать на месте, пытаясь стряхнуть со спины монструозного наездника.

Спустя мгновение, кожа мощного жеребца стала блеклой, мышцы стали вялыми, а лицо наполнилось усталостью. Зверь упал на землю, из последних сил стараясь стряхнуть хазнеф, который оставил свою жертву утопать в болоте и перепрыгнул на другого скакуна.

Алафондар опустил подзорную трубу и опустился за камни. Кровь, бегущая по его венам, стала холодной от того, что он увидел: огонь, тьма, ярость, болезнь и увядание — пять первородных сил, которыми были наделены пятеро призраков, за которыми и охотился Эмперель, пока не пропал. Эмперель был членом ордена Спящего Меча, организации, которая охраняла рыцарей Спящего Меча, легендарных воителей, которые должны были проснуться в тот день, когда сбудется пророчество великого Алундо из Кэнделкипа:

Семь бедствий: пять ушло, одно живёт и еще одно придёт, дабы открыть дверь, через которую хлынут легионы мертвецов дьявола, создавшего самого себя. И сметут они Кормир, если давно погибшие не встанут на его защиту.