За год до победы (сборник)

– Пригнись! – прохрипел ему на ухо Старков.

Лепехин резко наклонился, почти уткнувшись лицом в бензобак, ощутив, как горько и остро пахнет загнанная машина. Старков же, не рассчитав, кидая гранату, сильно задел локтем его по голове, и Лепехин, ударившись о железо, почувствовал во рту вкус крови, он отвернул лицо и сплюнул в сторону, не разгибаясь. Впереди рванул взрыв, ослепил ярко, разбросал в стороны немцев, устанавливающих в нише пулемет, а сам пулемет выкинуло из окопа, и он упал у них на пути в снег, зашипел громко и сердито, охлаждая раскаленный взрывом дырчатый кожух.

Мотоцикл вильнул, и Старков опять чуть не сорвался, но успел схватиться за спину Лепехина.

Сбоку прошла светящаяся струя, перекрестившись с ней, выпущенная с другого фланга, – еще одна, ниже и прицельнее, с ними схлестнулась третья, и Лепехину показалось вдруг, что все в этой ночи, на этом небольшом клочке земли перемешалось, все сместилось – небо стало землей, а земля небом.

Он заметил, что Старков готовится кинуть еще одну гранату и выбирает, теряя драгоценные секунды, место, куда кинуть, чутьем, а не глазом нащупывая окопный зигзаг, где сейчас сгрудилось больше всего врагов, где зыркают автоматные вспышки, где таится наибольшая опасность. Под колеса подкатилось приплюснутое, с буграми всковырнутой мороженой земли тулово бруствера, Лепехин выжал до предела газ, и мотоцикл, ревя, подмял собою бруствер, но скорости не хватило, и машина, потеряв равновесие, гулко ударилась передним колесом о боковину окопа, пробуравила снег, выбираясь из ловушки. Заднее колесо мотоцикла и колесо «люльки» не успели проскочить, они застряли на ребре траншеи, заюзили, но бруствера не одолели. Мотор заглох. Лепехин упал в окоп, на самое дно, поскользнувшись на чем-то мокром. «Кровь», – мелькнуло в голове. Сверху на него свалился Старков, но тут же вскочил и, подладившись под коляску мотоцикла, махнул зажатым в руке «шмайсером».

– К рулю! Быстро! – выкрикнул он. – Чего стоишь! Двигай наверх! Заводи мотор! – Старков закряхтел, горбясь под тяжестью сползающего на него мотоцикла, Лепехин без разбега прыгнул, стараясь взобраться на ребровину окопа, но сорвался. Падая вниз, ломая ногти о земляную стенку, он увидел, что на бруствере, через который они только что перемахнули, возникла длинная темная фигура, и Старков из-под коляски, с колена выстрелил в нее, фигура без крика, без стонов, совсем молча, словно кукла, перевалила через бруствер и, сломавшись в поясе, с вязким шорохом, больно вонзившимся в секундную растерянную тишину, съехала на дно окопа. На деревянной слеге, проложенной в бруствере для крепости, повис, зацепившись ремнем за конец горбыля, автомат. Взобравшись на ребровину, Лепехин изо всех сил потянул руль к себе, но мотоцикл не подался. Он был тяжел и неувертлив, и Лепехин, стиснув зубы, страдая за оставшегося в окопе Старкова, ничего не видя в темноте, наугад долбанул сапогом по педали завода, мотоцикл взревел, и тотчас на звук его стали бить скрытые извилинами окопа автоматчики. Пули вспарывали воздух, они посвистывали слева, справа и над головой, метили прямо в него, но Лепехин не замечал их. Наконец мотоцикл подался, рванулся из окопа, выламывая руки. О железный бок коляски жарко щелкнула автоматная струя, пули, пробив люльку, застряли в ней. Лепехин повис на руле. Мотоцикл упрямо полз вперед и тащил за собой Лепехина, а он не мог подтянуть к себе обмякшие от ушиба ноги, не мог остановить и мотоцикл. Тогда он выкрикнул в гулкую ночь бессвязные слова, в ответ железо коляски вновь вспороли пули и лишь после, уже издалека, до него донесся глухой, скраденный темнотой, а может, чем-то сдавленный – на это больше похоже, подумал Лепехин, – голос Старкова. Этот голос будто влил в Лепехина новые силы, он наконец подтянул тело к рулю, перекинул ватную ушибленную ногу через сиденье. Сразу показалось, что пуль стало меньше и гитлеровцы бьют куда-то в сторону. Лепехин круто повернул руль, помчался к окопу; подъехав, вначале услышал, а потом разглядел, что внизу, сопя и с хрипом размахивая в темноте руками, возятся три или четыре человека. Переваливаясь с сиденья через коляску, Лепехин еще раз зацепил ушибленной ногой за пропоротый пулями угол, резь ножом вонзилась в его тело. Хромая, Лепехин доковылял до окопа и только тут вспомнил, что автомат остался в коляске, но медлить было нельзя, он на ходу нагнулся, вытаскивая из-за голенища нож, и, припаявшись пальцами к нагретой деревяшке рукояти, спрыгнул в копошащуюся кучу людей. Под ним заворочался здоровенный, пахнущий кислым потом и табаком фашист, и Лепехин, широко взмахнув ножом, с силой ударил его к спину. Гитлеровец, набычившийся, обмяк и, заваливаясь, ткнулся головой в стенку окопа.