За горизонт! [СИ]

— Что это значит? — удивляется она, упирая руки в бока.

— Хочу сначала полюбоваться.

— Ладно… Только недолго.

— Пройдись, пожалуйста… Нет, сначала подними с пола свои одежды.

— Хорошо, — качает она головой.

Какое прекрасное, невыносимо прекрасное зрелище…

— Не сиди просто так, — шепчет она обернувшись ко мне через плечо и улыбается. — Снимай рубашку.

Я послушно начинаю расстёгивать пуговицы. Наташка бросает комбинезон и сапоги на стул и, повернувшись, медленно подходит. Я подаюсь вперёд и она помогает мне снять рубашку, высвобождая из рукавов. Собрав в комок, она бросает её не глядя назад и опускается на колени, раздвинув мои ноги.

Рука её касается ремня, выпрастывает из пряжки кожаную ленту, расстёгивает пуговицу и тянет за собачку молнии… В-ж-ж-ж-и-к…

Я приподнимаю зад над креслом, опираясь на подлокотники, и она стаскивает с меня брюки и трусы, потом немного теряет темп, зависая над шнурками, но, наконец, стягивает туфли и носки, освобождая от всего лишнего.

Она выпрямляется, стоя на коленях и положив руки мне на бёдра, смотрит мне прямо в глаза и становится совершенно серьёзной. От улыбки не остаётся и следа.

Я протягиваю руку и провожу по её волосам и по щеке, касаюсь кончиками пальцев её губ и, продолжая движение, спускаюсь ниже. Плечо, ключица… Я касаюсь её груди, и она, вздрогнув, подаётся вперёд.

Тогда я отнимаю руку и беру красную коленкоровую коробочку. Она длинная и плоская. Я раскрываю её и достаю жемчужную нить. Жемчуг прекрасен, он светится нежным и тёплым перламутром. Бусины крупные, соблазнительные и провоцирующие… Все круглые, а одна, свисающая с золотого завеса, похожа на большую сияющую каплю.

Я надеваю колье Наташке на шею и, наклонившись, нахожу губами её мягкие и тёплые губы. Мы целуемся, а потом она вспархивает и бежит в прихожую к большому зеркалу.

— Как же это красиво… — шепчет она.

Точно не красивее, чем ты… Я усмехаюсь и, встав ей за спину, обхватываю её руками за живот. Прижимаю к себе и касаюсь губами шеи…

Она снова вздрагивает от поцелуя и, заведя руки назад, прижимает меня.

— Спасибо, — шепчет она, а я медленно веду руки вверх и опускаю на её трепещущие бугорки. Она закрывает глаза и откидывает голову, опуская мне на плечо. Губы её приоткрываются и в этот момент…

В этот момент раздаётся настойчивый стук в дверь. Твою же дивизию! Надеюсь, это не мама.

— Егор! — раздаётся из-за двери голос Алика. — Егор!

Я не отвечаю, разглядывая в зеркале свою возлюбленную.

Стук повторяется. Наташка открывает глаза и, повернувшись ко мне, просовывает руки под моими руками, обнимает и прижимается ко мне.

— Егор! — опять говорит Алик. — Там внизу какой-то дед Назар и ещё пятеро блатных. Менты не пускают, но он хочет, чтобы ты спустился в фойе. Говорит, вопрос срочный. Что ответить? Придёшь?

23. Железная рука

— Скажи, что сегодня не смогу, — хрипло бросаю я в сторону двери. — Пусть завтра приходит.

Завтра меня будет застать довольно трудно, но, как известно, кто ищет, тот всегда найдёт.

— Понял, — доносится из-за двери.

Мои мысли и чувства остаются здесь, с Наташкой. Сердце стучит, мурашки бегают и даже дух захватывает. Мне это никогда не надоест. Тем более, чувствую я всё ярко и свежо. Спасибо, юность…

Мысли быстро перескакивают совершенно на другую волну. Наташка откидывает голову назад, и я целую её в шею.

— Пойдём в постель, — шепчет она. — У меня ноги подкашиваются…

Я беру её за руку и веду к постели, но в этот миг опять раздаётся стук в дверь.

— Егор! — говорит Алик с тревогой. — Он там бучу поднимает.

— Пусть им менты занимаются, — бросаю я. — Правда, сегодня не могу я с ним.

— Менты, похоже, прогнутся. Он их там чморит конкретно.

— Алик, хрен с ним, пусть что хочет, то и делает. Я с ним не имею возможности встречаться. Сам к нему подойди и скажи, завтра мол и точка.

Возвращаюсь к кровати. Наташка уже ждёт там.

— Иди, — нетерпеливо шепчет она.

Ну, я и иду, да только через пять минут за дверью раздаются голоса, звуки разборки.

— Надо идти? — шепчет Наташка.

— Нет, — тоже шёпотом отвечаю я. — Пусть всё провалится, но я от тебя больше не оторвусь.

И я не отрываюсь. Шум вскоре стихает и мы быстро о нём забываем. Больше уже никто не тревожит и не мешает любви превращаться в энергии, заставляющие нас двигаться то неистово и неудержимо, то медленно и плавно.

Примерно через два часа я осторожно, чтобы не разбудить Наташку, выхожу из номера. Сразу замечаю Лёху, сидящего в кресле в нескольких метрах от моей комнаты. Увидев меня, он подрывается с места и подскакивает ко мне.

— Ну, чего тут? — вопросительно киваю я, осматриваясь по сторонам.

Длинный коридор тускло освещён. Влево и вправо расходятся деревянные шпонированные двери, между некоторыми из которых встречаются неглубокие ниши с установленными в них креслами, обтянутыми бордовым кожзамом.

— Еле успокоился, — качает Лёха головой. — Думал, биться придётся. Его больше всего взбесило, что ты здесь, но не выходишь.

— Крышу пробило, да?

— Ну типа…

— Я понял… Так он ушёл или что?

— В ресторане вроде сидит.