За горизонт! [СИ]

Должно быть хватка у него железная. Впрочем, узнать это я не успеваю, потому что инстинкты работают быстрее разума. Я ставлю блок, отбиваю его руку, перехватываю за запястье и выворачиваю так, что он издаёт долгий, полный страдания стон и разворачивается ко мне спиной. Ну, а как ты хотел? Выпил, не садись за руль.

— Зря вы при подчинённых-то, Сергей Олегович, — тихонько шепчу я. — Я отпускаю, но вы больше не пытайтесь, ладно? Можете сделать вид, что сами освободились.

Забочусь о его репутации. Авторитет, всё-таки.

— Э, руки убрал! — взвизгивает Рубик.

Лимончик демонстративно резко вырывается. Натурально, альфач.

Рубик пытается врезать Лёхе по лицу и молниеносно получает резкий короткий тычок, даже не удар, в горло. Ему уже доставалось не так давно, насколько я помню, да во только наука впрок не пошла. Он хрипит, хватаясь за шею, и начинает кашлять.

— Хорош понтоваться, — шепчу я Назару. — Если есть, что сказать, говорите. Либо я пошёл. У меня правда дел много. Это не выпендрёж какой-нибудь, а объективная реальность, данная нам в ощущениях.

— Сука! — взрывается тощий Игла. — Ты х*ли замер, Кузнец⁈

Он даёт молотобойцу подзатыльник. Я даже улыбаюсь при виде такого. Похоже, будто сердитый и желчный папочка поучает своего тупого сынка.

Кузнец-молотобоец, получив импульс, превращается в разъярённого быка на испанской корриде, раздувает ноздри и набрасывается на Лёху. Прёт, как бронепоезд, как Рэмбо и пневматический пресс.

Пробивать такого пустая затея, дохлый номер. То же самое, что пытаться остановить носорога или того же быка. Мышечные доспехи у него будь здоров. Поэтому Алексей просто сходит с его траектории, пропуская мимо себя и херачит кулаком в спину. По позвоночнику.

Это больно до ужаса. Да и опасно. Надеюсь, он контролирует силу удара. Превращать в овощи этих уродов я пока не планирую. На сегодня хватит просто унижения. Да, будут ненавидеть ещё сильнее, но и бояться тоже.

Молотобоец рычит, как мифический Минотавр и поворачивается к Лёхе, желая обрушить на него свой гнев и массу накаченных и, по-видимому, железных мышц. Желания — это лишь желания, эфемерные фантомы до тех пор, пока их никто не осуществил.

Лёха делает шаг ему навстречу и основанием ладони бьёт в пятачок. Что такое четыре четырки и две растопырки? Это молотобоец. Только не растопырки, а носопырки. Нос у него расквашивается и превращается практически в свинячий, меняя смысл этой детской загадки.

Бесстрашный молотобоец взмахивает руками, становясь похожим на склисса, летающего бычка из «Тайны третьей планеты», и всем своим весом обрушивается на пол. Сейсмические станции фиксируют подземный толчок.

Суровый и резкий Сева Пятигорский озирается по сторонам, сохраняя агрессивный и непримиримый вид. Озирается, но бросаться в бой не торопится.

— Хватит! — резко обрубает Лимончик. — Пошли вон!

Он зло смотрит на своих поруганных торпед и на Иглу, не соизволившего ввязаться в драку.

— Убирайтесь!

Ага, канайте отсюда, редиски.

— Назар! — взывает к нему длинный и тощий Сева.

— Вон, я сказал!

Подходят менты.

— Граждане, что происходит?

Они что, синих боятся? Жесть, вообще.

— Вот эти, — с усмешкой показываю я на поверженных и на Иглу, — безобразия нарушают.

— А?

— Уведите их, пожалуйста.

Но уводить их не приходится, они двигают на выход сами, исполняя волю своего босса. Босса всех боссов.

— Сядь сюда, — кивает на диван Назар. — Базар есть.

Я опускаюсь на бордовый кожзам дивана, кажущегося неновым и не слишком красивым.

— Забыли, — неохотно цедит Лимончик. — Ничего не было, понял?

— Мне-то что понимать? Я и так болтать не привык, вы шестёркам своим прикажите, а то понесут на хвостах своих, как сороки.

Он бросает на меня злой взгляд и прищуривается.

— Деловой, значит? — цедит он. — С бабой кувыркаться важнее, значит, чем со мной побазарить? Охамевший ты поц, Бро.

— Вам-то откуда знать, чем я занимался и с кем базарил, когда вы решили со мной пообщаться?

— И с кем?

— Не могу сказать, извините.

— Сучёныш… Ты что ль теперь вместо немки?

— Вы про Еву? Да, я.

— И как ты вывозить будешь? — хмурится он. — Как через кордон скакать станешь?

— Ну… если я вам все схемы открою, то… Сами же понимаете.

— Да чё ты мне лечишь⁈ — злится он. — С немкой всё ясно, она села в самолёт и адью. А ты чё, пневмопочтой посылать будешь?

— Во-первых, я начинаю выезжать в составе делегаций, а, во-вторых, у меня есть доступ к дипломатическим каналам. Да вам-то какая разница? Принесли товар, получили лавэ. Остальное вас не парит. Крыша у меня солидная и, при всём уважении, подробности вам знать не полагается.

— Ты не зарывайся, баклан чуханский, — рычит Назар.

— Я не зарываюсь, просто говорю откровенно и прямо.

На самом деле, всё что я говорю — чистая импровизация, чистая ахинея. У меня пока нет никаких конкретных инструкций от Кухарчука. И нет договорённости со Злобиным, что я буду участвовать во всём этом. И ещё имеются такие соображения. Кухарчук, козлёнок, пытался меня грохнуть. Типа не сам, а парни его, но это, ясно дело, хрень собачья.