За горизонтом заветной мечты. Сборник рассказов

Полукругом стояли кресла с удобными приспособлениями для того, чтобы делать записи, перед каждыми двумя из которых был журнальный столик. На нём ручки, блокноты, типографским способом отпечатанные сборники (когда успели), со стихами участников.

Это должно было быть уютным, но юноша чувствовал себя на этом собрании талантов совершенно лишним.

Ведущий объявлял очередное дарование, вкратце рассказывал его биографию, делал несколько комплиментов.

Поэту передавали микрофон на удобной подставке.

Альберт сначала заскучал, потом начал нервничать.

Стихи были неинтересные, надуманные, никаких эмоций не будили.

Откуда-то изнутри поднимался страх, что следующим могут представить его.

Захотелось провалиться сквозь землю, незаметно исчезнуть.

Окружающие вели себя довольно свободно. Возможно, ему только казалось так, но позы у так называемых поэтов были непринуждённые, расслабленные.

Следующим объявили Северьяна Сухотина. Самоуверенный парень в костюме-тройке с небрежно повязанным шейным платком, смутно напоминал Андрея Вознесенского.

Алику стало интересно. Он прислушался.

Каково же было удивление, когда услышал знакомые стихи.

Совсем недавно ездил в соседний областной центр в командировку, где купил сборник. Именно эти стихи Альберт читал сегодня ночью, книжка и сейчас лежала в походной сумке.

Под произведениями была другая фамилия, иные инициалы. Какие именно – не помнил, но явно Северьяна.

Юноша декламировал громко, артистично, явно подражал Вознесенскому. Читал чужие стихи, выдавая их за авторские сочинения.

Альберт взял со столика брошюру, пролистал до фамилии Сухотин. В голове зашумело. Дальше он ничего не слушал и не слышал.

В нём боролись два волка: высказаться вслух или поговорить наедине?

Решение принять было слишком сложно. В любом случае он оказывался в роли судьи, что было неприемлемо для его ранимой души.

Звери терзали чувствительное сознание. Алик блуждал в лабиринте противоречий, раздираемый жгучим стыдом. Почему именно его корёжило от чужого обмана? Какое в принципе дело до того, что кто-то хочет, чтобы его заметили, не заслужив этого?

Юноша вдруг понял, что если сейчас объявят его, он не сможет произнести ни слова. Лицо его горело от неловкости и смущения.

В это время ведущий представил Алину Маслову, имя которой Алик слышал, словно оно звучало из жестяного ведра.

– Очередная графоманка, – с неприязнью подумал Альберт, – сейчас начнёт читать стихи Ахматовой или Друниной, выдавая их за собственные сочинения.

Машинально открыв её страницу в сборнике, прочитав первые несколько строк, юноша застыл. Это были настоящие стихи.

Девочка встала. Её лицо ярко пылало, руки нервно мяли блокнот в мягкой обложке.

Алина никак не решалась начать.

Поэтесса выглядела потрясающе, хотя одета была просто, наверно даже слишком просто, скорее как школьница.

Русые волосы заплетены в две косы, открытый лоб, очень симметрично, правильной формы лицо, отливающее северной белизной, оленьи глаза, стройный стан.

Всего этого Алик не заметил. Его поразило впечатление в целом. Ведь они ужинали вместе, знакомились вчера вечером, завтракали сегодня. Как можно было не разглядеть такое… такое непостижимое, безукоризненное совершенство?

Вмиг забылся плагиатор Северьян Сухотин. Альберт смотрел на девушку, ожидая, когда она подаст голос.

Декламировала Алина с таким чувством, что напомнила Алику недавнее посещение московского театра, где давали “Грозу” Островского. Приблизительно так звучал монолог Катерины: “Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела”

В груди у юноши застрял комок. Он слушал, открыв рот.

Стихи были не просто великолепны. Они не были похожи ни на что знакомое.

Альберт смотрел на девочку, переживал вместе с ней и произносимым текстом, и искал глазами соответствующее стихотворение в сборнике.

Эмоции и чувства переполняли. Разве можно после такого…

Если объявят его, откажется, непременно на что-нибудь сошлётся. Например, на то, что болит горло.

Что-то сразу и вдруг изменилось.

Алик не знал, что именно: настроение, обстановка, воздух. Возможно, остановилось время.

Юноша хотел видеть и слышать только Алину, невольно сравнил их имена.

Конечно, Альберт, никак не сочетается с такими музыкальными звуками, зато Алик в самый раз.

С чего ему вздумалось объединять таким замысловатым образом имена?

Молодой человек чувствовал ничтожество своей графоманской лирики в сравнении со стихами этой удивительной девочки, но читать свои произведение пришлось.

Это было мучительно.

Альберт ожидал, что его декламацию встретит гробовая тишина.

Так и было вначале.

Первой зааплодировала Алина.

Странно, но стихи понравились и участником слёта, и организаторам.

Потом были мастер-классы, встречи с областными и столичными знаменитостями.

Мысли Альберта были целиком и полностью заняты Алиной и только ей.

Юноша искал повод, находил, чтобы подойти как можно ближе, чего-либо спросить.

– Алик, Рощин, можно попросить у вас автограф? Мне очень понравились ваши стихи.