За горным туманом

Но он не хотел отдавать ей своё семя, до тех пор, пока не убедился, что она принадлежит ему. Не хотел возможности незнания, чьего ребёнка она могла носить.

И тогда он вспомнил флакон, что старая цыганка дала ему. Он задумчиво рассматривал его, спрашивая себя, не настало ли время воспользоваться снадобьем, содержащимся в нём.

Он мог сделать так, размышлял он, даже если ненавидел побочный эффект. Способ, что позволит ему быть отстранённым и холодным в сердце величайшей страсти, какую он только знал.

******

Следующий раз, когда он пришёл к ней, прошёл в тишине от начала до конца.

За жалких четверть часа до этого, он скривился, вытаскивая пробку зубами. Он поклялся больше никогда не использовать это снадобье снова, но на этот раз в этом была необходимость. Он должен был заставить её хотеть его, привязать её к себе желанием, так он мог работать над тем, чтобы заставить её полюбить его. И ему нужна ясная голова, чтобы сделать это.

Прошлой ночью, он почти сделал из себя дурака. Он несомненно потерял контроль. Подошёл близко к тому, чтобы излиться на неё и телом и душой; глупыми словами любви и семенем, надеждой о детях и мечтой быть вместе на всю жизнь.

Он откинул голову и проглотил горькое содержимое бутылочки, и стал ждать.

Когда он смог почувствовать зловещие щупальца, расползающиеся по всему его телу, только после этого он пошёл к ней.

Он раздел её донага и повёл к полу. Она не сделала ни движения, чтобы остановить его; она оставалась безмолвной, с странным выражением в глазах. Это было немое восхищение, но он этого не знал. Её глаза с преданной любовью блуждали по нему.

Эдриен опять не так его назвала. Эдриен, он – Сидхи, Сидхи

Глава 26

Сидхи Джеймс Лион Дуглас не дрожит, напомнил он себе. Не теряет самообладания. Не начинает почти грезить наяву, подобно томящемуся от любви мальчишке, только потому что он подарил девушке самый потрясающий оргазм за всю её жизнь. И он не пропустил этого.

Но это не был оргазм. Не даже то, как она содрогалась под ним, или как прекрасно она выглядела, когда тяжело дышала, влажная от любви под его языком.

Это было то, что чуть не случилось с ним, хотя он не сделал этого ни разу за всю свою жизнь – излить семя до того, как войти в женщину. Это и в большей степени то, что он любил её, а она всё ещё не назвала его по имени. Даже на вершине страсти она не выкрикнула его имени. Ничего. Из всего того, что он знал, она вполне могла думать об Адаме. Частично из-за этого он сорвал чёртову маску с неё. Маска казалась хорошей идеей в начале, но это как раз и должно было произойти.

Следующий раз, когда он любил её, он оставил её глаза не завязанными, и она видела его от начала до конца, и да, он закончил это. Каждый дюйм его тела, когда он смотрел куда угодно, лишь бы не на её лицо. Она изумлялась ощущению прохладного пола под своей спиной и горячего мужчины сверху, но он казался каким-то другим в этот раз, когда своими руками и ртом вознёс её в то сияющее место на небе, не единожды, но полдюжины раз. До совершенства искусный, с почти пугающим самоконтролем, он делал это, пока она лежала жаждущая под ним.

Ей это не понравилось ни капельки.

Когда он отвернулся от неё, она почувствовала себя обманутой. Словно его не было с ней на самом деле вообще. Даже если он доставил ей наслаждение, что из того? Она хотела того же солнца, сияющего в его глазах, той же неконтролируемой, дикой страсти, что горела бы ярким пламенем между ними.

«Хоук!», крикнула она ему вслед.

Он застыл и стоял долгие минуты. Мускулы взбугрились на его плечах и спине. Он казался таким недостижимым.

«О. Не важно…», тихо сказала она, её глаза блестели от переполнявшей их боли.

******

Часами позже, Ястреб полоскал рот уже в пятый раз и сплёвывал в чашу. Да, это было бедствием эпических пропорций. Зелье больше причиняло ему боль, чем помогало. Оно держало его чудовищную эрекцию, не позволяя ей излиться.

Существовало ли что-нибудь подобное огню, что замёрз?

Он больше никогда не примет этого зелья снова. Не со своей женой.

Наконец избавившись от этого мерзкого привкуса, он оделся и направился в деревенское место собраний, где выслушивал все случаи, требующие разбирательства. Ещё больше решений и больше людей, нуждающихся в нём, которых он должен был увидеть. Наряду со всем тем, что он знал, он всё спрашивал себя, он, кто правил многочисленными поместьями, деревнями, имениями, и людьми, когда-нибудь будет способен просто добиться от своей собственной жены того, чтобы она звала его по имени.

Сидхи.

Это всё, чего он хотел.

*******

Эдриен неугомонно вышагивала по комнате. Что же случилось этим днём? Она чувствовала себя грязной, словно незнакомец касался её слишком интимно, а не муж занимался с ней любовью. Не как в предыдущую ночь, когда она видела этот взгляд его глаз, эту теплоту и нежность вместе с огромным желанием. Он был какой-то отстранённый в этот раз. Когда он вернулся в их комнату, чтобы одеться перед тем, как уйти, то был ужасно далёким. Разве что он сделал что-нибудь, принял какой-то наркотик, чтобы сделать себя…?