За границами легенд

А Хэла, отца моего, простите. Я умоляю вас простите его! Да, он поступил подло, но я его прощаю. К тому же, из всего, что я слышал о нём, во всём остальном он был достойным королём. Никто из чужих народов, даже драконы, не угрожали вашему спокойствию на протяжении тех лет, пока Хэл был королём. Он вас хранил. Простите его.

Прощайте! Или… до встречи.

Кан, половина сердца которого отдана вам.

Кан, который отдал людям половину своего сердца»

И бросаться следом за ним не решились. Ну, мол, пусть он хоть год помучается среди грубых людей, а потом, может?.. Или не год, но хоть когда-нибудь?..

— Мудрый ход, — сказал мне вечером того дня Син, забежавший в гости, проверить, как я переживаю новые потрясения, — И ответственность за гибель большого сокровища на себя взял, и наказание себе сам придумал — умеренно тяжёлое — и, вдобавок, ещё тронул сердца многих из эльфийского народа. Весь день повсюду только о нём и его решении говорят. Чую, он многим понравился.

— Уу, Сыр ты расчётливый! — возмущённо пихнула его локтём в бок.

Он посмотрел на меня так мрачно, что стало не по себе. Тихо прибавила:

— Ой, прости! Это я так, случайно…

Он шагнул ко мне — как назло стояла почти у самой стенки, и отступать было неудобно — закинул руку мне на талию, вдруг рванул к себе, прямо к телу своему прижал. И… и поцеловал… горячо… так и впился губами, будто хотел выпить мою душу…

Я сопротивлялась, но руки у Сина были сильные. Да и орать с закрытым ртом не удалось бы. Собиралась было укусить его за губу, но тут вторая его рука как-то странно скользнула по моей спине, легко так и едва касаясь. Я замерла недоумённо.

Пока с непривычки застыла пнём, он успел меня сколько-то приласкать и всё не выпускал мои губы. Мне вдруг стали нравиться его движения и касания его губ. Стало интересно, а что же будет дальше?.. Рука как-то сама легла на его спину скользнула по ней вниз. Син подарил мне ещё несколько ласк, что мне ещё больше понравилось. Потом вдруг оторвался от моих губ, отстранился, испуганно мне заглянул в глаза. Сказал тихо:

— Ох, простите меня, принцесса! Я это случайно.

И вдруг захохотал. Мне захотелось его прибить: и за издёвку, и за испорченную красоту мгновения.

— Но если вы вдруг пожелаете продолжить — обращайтесь, — добавил мерзавец, отступая к дверям.

И ушёл совершенно спокойно. Как будто ничего особенного не случилось. Как будто он так сто девиц лапает на дню. Хотя… может, он и в правду многих перелапал?.. Или он мне хотел показать, чтоб я не смела на него нападать и дерзить ему? А то он со мной что-то сделает… И, к несчастью, когда он так целовал и гладил меня, я вдруг поняла, что совсем перестаю себя контролировать. Я вдруг стала такой беспомощной. Оказалась в его власти. Он… он бы мог снова так схватить меня… совратить… выкинуть потом… если бы захотел. В любой миг мог. И он мне намекнул, что у него есть оружие против меня, что он остаётся меня сильнее. Мол, не нарывайся, Рён.

Уныло пошла и заперлась в своей спальне.

Быть сто первой, тысяча первой или сто тысячной облапанной девушкой или женщиной мне совершенно не хотелось. Тем более, он так несерьёзно ко всему этому относился. Нет, ну, если у него уже много женщин было, то с чего ему как-то особо к ним относиться?.. Женщины, как я на реке и в бане заметила, вроде и были все одинаковые.

Чуть погодя, кто-то робко постучал об дверь, ведущую в мои покои. Села на подоконник — и выглянула. Увидела, что на крыльце мнётся Нэл. Позвала его, приветливо рукой махнула. Он подошёл к окну, на котором сидела. Оглянулся. И протянул мне аккуратно сложенный несколько раз лист. Недоумённо развернула, прочла:

«Приветствую тебя, моя милая сестрёнка!

Я рад был снова увидеть тебя. Рад, что ты не злишься, что я ушёл тогда или же нашла в себе сил и тепла ко мне, чтобы не ругать меня за это при нашей встрече. Рад, что ты приняла меня, как своего брата. Очень, очень рад!

Прости, я снова ухожу. Я решил, что мне уйти сейчас будет самым лучшим.