За границами легенд

Обнажённая девушка в объятиях обнажённого мужчины… мои мать и отец… опять тщательно вырисованные все детали. Я почувствовала, что щёки мои пылают. Но глаза мои мерзкие не переставали на это смотреть. На их объятия и переплетённые волосы, тёмные и рыжие, длинные… и этот молодой мужчина, и эта девушка, которую он обнимал, были прекрасны. Хотя и голые до срамоты… но красивые… молодые…

— Тут я не совсем уверен, что точно получилось, — вдруг сам смутился Хэл, — Себя-то я не видел со стороны. Но я предположил, что это могло тогда выглядеть так. Когда мы уже после лежали и…

И умолк, смутившись, что проговорился.

Нет, ну, я уже всё поняла, после чего.

— Но эти рисунки я тебе не отдам, — сказал он, пряча своё сокровище.

Кажется, и в правду сокровище. И, блин… отец мне это показал!!! Хранит их… обоих… голых… уу!!! А мне-то зачем показал?!

Вздохнув, спросила:

— Тебя-то жена не заругает?

— Нён не копается в моих вещах. Я ей верю.

Опять вздохнула и попросила грустно:

— Хотя бы о ней позаботься, а? Она тебя, кобеля такого, столько лет терпит.

Хэл нахмурился, услышав это слово, значит, смысл хорошо понял, но промолчал.

И мы какое-то время смущённо молчали, не глядя друг на друга. Или он на меня смотрел, но я не поворачивалась в ту сторону.

— Словом, ты не расстраивайся, — сказал папаша наконец, разбивая молчание, становящееся холодным и невыносимым, — Ты хотела добра всем изгнанникам. Первая, кто захотел что-то сделать для них. А то, что двое пришли — и их кто-то даже встретил, причём, встретила часть королевской семьи, другим пример подавая — это хорошо.

— Но никто не пришёл из их! — всхлипнула, — Никто! Только потом… когда уже было поздно.

И расплакалась. Отец подошёл ко мне, осторожно мою руку с рисунками в сторону отводя, чтоб маму не измять, потом прижал к себе, обнимая крепко. Погладил по волосам.

— Но кто-то же пришёл, верно? Это уже чудо, что кто-то из их близких пришёл, пусть и так. Ты сумела пробудить что-то в их душах, Зарёна. Ты сыграешь на мелодиях наших душ новую мелодию, какой ещё не слышал Эльфийский лес. Какой ещё мы сами не слышали от себя… и… — он вздохнул, рука на миг его замерла, потом снова нежно прошлась по моим волосам, — И, уверен, это выйдет красивая мелодия. Твоей доброты и мечты. Может быть… я не знаю… не уверен… но, может быть, своими руками ты заплетёшь обратно те нити между наших душ, которые разорвались. Мне почему-то кажется, что ты сумеешь соединить нас. Нет. Даже… я даже в этом уверен. Да, ты многого ещё не знаешь о нас. И вряд ли всё примешь. Но, может, это и к лучшему, что ты другая, мало похожая на нас. Ты сделала то, до чего мы несколько тысячелетий додуматься не смогли. Ты не испугалась пойти против всех.

— Так что же ты… — всхлипнула, — Не пришёл ко мне раньше? Если ты был на моей стороне?

— Милая моя девочка… — отец отстранился, но недалеко, осторожно, ладонями лицо моё обняв, ласково, в глаза мне заглянул, — Как бы я ни хотел, но я не смогу пройти с тобой всю твою жизнь. Скорее всего, не смогу. Особенно, если у тебя начнётся Долгая молодость. Хотя я очень хочу, чтобы началась. Чтобы ты пробыла с твоим избранником подольше. Он, уверен, сумеет позаботиться о тебе… ты разглядела хорошее сердце… ты ведь сердце искала, верно? А не умения.

Кивнула.

Хэл осторожно утёр мои слёзы. Добавил серьёзно и горько:

— Ты должна быть сильной, чтобы стать королевой.

Проворчала:

— Но какая из меня королева! Это даже смешно!

— Ты сильная, — отец ласково погладил меня по щеке, потом легонько похлопал по голове, — В твои шестнадцать лет ты очень серьёзная и стойкая. Я уверен, что ты со многим сумеешь справиться сама. Да, мне было грустно смотреть, как они на тебя наседают. Да, мне было совестно оставлять тебя, стоять в стороне. Но я хочу, чтобы ты стала сильной. И ты хорошо справилась.

И как-то… рядом с ним сегодня было очень хорошо. Уютно. Хотя я недавно ещё ненавидела его. А сегодня мне не хотелось с ним расставаться. Кажется, я сегодня смогла принять его. Приняла своего отца насовсем.

И следуя внезапному порыву, я вдруг обняла Хэла сама, крепко-крепко. Мужчина вначале замер, растерянно, потом сам меня обнял, в ответ. Рисунки из моей руки высыпались. Но мама уже ушла. А он всё ещё был со мной.

Тихо сказала ему:

— Я не хочу становиться королевой. Тем более, что тебе для этого придётся уйти за Грань. Ты поживи лучше ещё.

— Я постараюсь подольше побыть рядом с тобой, — ласково сказал отец, легонько похлопывая меня по спине. Погладил по волосам.

Потом мы вместе собирали рисунки с мамой и отряхивали от земли. Те два, он, как и сказал, не отдал. Да я и не настаивала.

А когда он уже уходил, попросила вдруг:

— Ты приходи ещё… папа.

И мужчина, обернувшись, улыбнувшись мне, тепло и светло, ответил:

— Хорошо. Я… — голос его дрогнул, — Буду приходить. И ты тоже… приходи ко мне. Ты знаешь, где меня искать — в лесу из клёнов и рябин.

И, прежде чем уйти, вдруг сам подошёл ко мне и ещё раз обнял, крепко-крепко.

Кажется, в этот день ещё одна разорванная нить была соединена вновь… вот бы этот узел… никогда не распустился!