За границами снов

Гляжусь в портрет старинного письма,
как в озеро с неверными краями,
не разорвать сродства к надменной раме,
языческой усмешки не поймать.

А в глубине за поздними мазками

иная жизнь усталого ума,
там радости, отринутые нами,
благополучно здравствуют впотьмах.

Свеча в зените – сладкая опека,

два зеркала – причудливый рефрен,
шутя смягчают безысходный плен,
и наши двойники уже полвека,
не замечая жутких перемен,
разыгрывают титул человека.

Песня о зеркалах

Мой добрый человек,
стряхни остатки сна,
из нашего окна
сегодня виден снег.
Он бережно убрал
нетоптанным ковром
страну кривых зеркал,
где пыль и тлен кругом.

Мой добрый человек,

беспечно улыбнись,
пора спуститься вниз,
в чужой двадцатый век.
Объявлен карнавал,
салют и крестный ход
в стране кривых зеркал,
где нас никто не ждет.

Мой добрый человек,

шутя, махни рукой,
мы лишние с тобой
на празднике калек,
блаженный миг настал,
поздравим с Рождеством
страну кривых зеркал,
где мы как раз живем.

Мой добрый человек,

зачем себя винить,
все тяготы войны
не стоят красных век.
И кто бы нас ни звал
на волю из тюрьмы,
страна кривых зеркал
бессмертна, как и мы.

Нечетным год

Прошел нечетный год,
этюд в карандаше.
Расплакаться готов
и думать за народ,
но выбран Майкрософт,
заглушки для ушей,
и стая пастухов,
и стадный хоровод.

Прощай, несчастный год,

зарубка на душе,
свидетель пышных слов
и мелочных забот.
По блогам дураков
расставлены клише —
ловушка и улов
любому, кто войдет.

Памяти Бернеса

В корзине памяти лукавой
хранится допотопный спам —
Ваш голос ростом пол-октавы
и рифмы с горем пополам.

Но как достойно и по праву,

глуша потоки фонограмм,
проходят прямо в души к нам
забытые любимцы славы.

И с каждым годом все сильней

тоска по брошенному краю,
как будто стая журавлей
своих последних окликает,
но некому ответить ей —
живые больше не летают.

Венеция