За границей льдов (ЛП)

Дрожа от гнева, Гидеон заставил себя не произносить готовый сорваться с языка следующий обличительный комментарий. Это ни к чему не приведет, к тому же он понимал, что это отчасти его вина. Он пришел сюда уже на взводе, с трудом контролируя свои эмоции, и ждал услышать конкретный результат. Поэтому он позволил этому всему взять над собой верх.

— Я просто пытаюсь понять, — примирительно сказал Гидеон. — Пойми и ты, что я потерял близкого друга.

— Слушай, я понимаю. Правда. Я понимаю, что ты потрясен, и мне жаль, что это случилось. Но не надо приходить сюда и рассказывать мне, как делать мою работу. В ней я понимаю побольше тебя.

— Тогда как насчет того, чтобы просветить и меня, а? Я был бы тебе за это очень признателен.

Гидеон тешил себя надеждой, что когда-нибудь от души пнет этого сукиного сына и отправит его на Южный Полюс, но… не сейчас.

— Спасибо, — ухмыльнулся Протеро, снова потянувшись и почесав руку, как обезьяна. Гидеон ждал, позволяя неловкой тишине растянуться во всей своей красе.

— Я работал над физикой процесса того, как это сообщение было фактически передано через воду. Пока что я остановился на этом, — видимо, решив, что этого достаточно, Протеро замолчал.

— Продолжай, — попросил Гидеон, когда пауза слишком затянулась.

— Это какое-то странное дерьмо.

— Поясни?

— Оно было цифровым.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты ведь знаешь разницу между аналоговыми и цифровыми звуковыми волнами? Одна выглядит гладко, в то время как другая состоит из набора отдельных образцов. Временные срезы, это маленькие шаги, как по лестнице. Так вот, это сообщение было цифровым, и волна была сконструирована так, чтобы пройти через воду. Поэтому голос звучал нормально, когда вышел из динамика и снова достиг воздуха — в твоем гидрофоне.

— Но… как?

Он снова пожал плечами.

— Никакая биологическая система не способна производить цифровой звук. Или цифровое что бы то ни было. Что угодно. Только электронике такое под силу. И эти вокализации синего кита — тоже цифровые. Они исходили от Баобаба, а не сверху.

— Баобаб издал звуки синего кита? Цифровые?

— Ага.

— Получается… эта штуковина не живая? Это машина? Она… эм… записывает аудиосигналы и может присылать их нам?

— Кто бы знал, черт возьми! Я понятия не имею, что она делает.

Гидеон уставился на инженера.

— Мы и не должны понимать, что это такое, — сказал он медленно и с расстановкой. — Мы должны убить его.

24

Глубоко внутри НИС «Батавия», в безымянном немеченом складе, который всегда держался строго запертым, Мануэль Гарза рассматривал массивные стальные стеллажи, на которых покоились частично собранные фрагменты бомбы. Здесь было все, кроме плутониевого ядра, которое содержалось в отдельном секретном хранилище. Глядя на все эти аккуратные стеллажи с различными компонентами — тщательно запечатанными и упакованными в посеребренный пластик — он невольно чувствовал беспокойство. Ему не нравилось, что Гидеон, не проявлявший никакого интереса к этому месту в течение нескольких недель, вдруг резко переменился и настоял на том, чтобы взглянуть на бомбу. Он выглядел, как разъяренный, мстительный первобытный воин, ищущий успокоения в оружии. После смерти Лиспенард атмосфера на корабле изменилась. Все преисполнились мрачной целеустремленности. При обычных обстоятельствах такую обстановку можно было бы назвать продуктивной, и все же Гарза был обеспокоен. Он питал глубокую подозрительность и недоверчивость к мстительности, как к мотиву, и не верил, что форму жизни, с которой они столкнулись, стоит считать более опасным врагом, чем, скажем, гризли или вирус. Голодный медведь делал то, что заложено в него природой. Как и вирус. И это существо — чем бы оно ни было — делало то, что должно было делать. Гарза был уверен, что оно не наделено разумом — разве что инстинктами.

В двери повернулся ключ, люк открылся, и на складе появился Глинн в сопровождении Гидеона.

— Вот оно, — сообщил Гарза. — Все опечатано, так что смотреть тут особо не на что.

Он наблюдал за тем, как Гидеон мрачно прошел мимо него, рассматривая составные части бомбы. Он протянул руку и коснулся пластмассы.

— Выглядит довольно маленьким для ядерного оружия, — сказал он через мгновение.

— Оно эффективно, поверь, — примирительно сказал Глинн. — Первоначально грузовой модуль принадлежал R7 «Семерка» — межконтинентальной баллистической ракете.

— Советская, — пробормотал Гидеон.

— Разумеется.

— И как вы ее достали?

— Мы уже сказали тебе все, что тебе нужно об этом знать.

— Мощность?

— Около ста килотонн.

— Вес?

— Сто сорок килограммов.

— Вес и форма плутониевого ядра?

— Двадцать килограммов, форма овальная.

Гарза видел, как Гидеон задумчиво проводит рукой по пластику.

— Каков тип триггера?

— У него есть инициатор полония-210.

— Боже. Не могу поверить, что вы смогли все это достать. Меня волнует, где же осели остальные бомбы советской эпохи…

— Поверь, нам и так хватает поводов для волнений. Эту проблему мы оставим кому-нибудь другому, — ответил Гарза.

Гидеон отнял руку от пластика.

— Дорого вышло?

— Очень.