За границей льдов (ЛП)

— Подходите, не стесняйтесь, бар открыт. Сакс не вернется — не сегодня, — улыбка Риза стала шире. Он снова потянулся к тайнику и извлек бутылку бренди, а через пару секунд пакет с апельсинами и лимонами. — Думаю, что никто не откажется от сангрии[32]?

34

Рассвет едва ли миновал, и Патрик Брамбелл смог, наконец, насладиться одиночеством в своем медицинском отсеке — без Глинна и своего ассистента Рохелио, постоянно дышащего ему в спину. Ему необходимо было побыть одному, подумать, поразмышлять над этой штуковиной и понять ее. Он никогда не мог мыслить ясно, когда рядом с ним присутствовали другие люди. А в этот раз особое удовольствие ему доставило еще и то, что он, наконец, избавился от теневого присутствия Глинна, постоянно маячившего на заднем плане, как вездесущий призрак. Кроме того четверо ученых в соседней лаборатории экзобиологии, которые на протяжении нескольких часов до этого безумно шумели, словно устроили отвязную студенческую вечеринку, только что затихли, лишив Брамбелла необходимости идти к ним и требовать заткнуться.

Наслаждаясь тишиной, он вернулся к работе.

Перед ним на каталке были разложены останки Александры Лиспенард. Надо отметить, что зрелище было необычайно ужасное: большая часть тела напоминала рубленный гамбургер, состоявший из перемешанных раздавленных кусков плоти, разорванных клочков одежды, прядей волос и осколков костей. За последние несколько часов, по мере того, как он упорядочивал и перемещал каждый имеющийся фрагмент на свое законное место, он полностью очерствел и теперь смотрел на сцену не с ужасом, а с научным интересом.

Задача — сама по себе — на его взгляд, была проста. Если раздавленный батискаф действительно был коровьей лепешкой — дерьмом — то существо должно было получить из него нечто, пригодное для питания, подобно тому, как сова, заглотив грызуна целиком, переварила его плоть и избавлялась от костей и меха. Ничто другое не имело смысла. Внешне ГОА казался неповрежденным, ничего не пропало и не растворилось, и, кроме того, было трудно представить, что существо ест металл, стекло или пластик. Гораздо более вероятным казалось, что оно переварило или поглотило что-то из Лиспенард.

И теперь ученый задавался вопросом, что это могло быть. Это могла быть ее кровь: очевидно же, что сейчас тело было полностью обескровлено — исчезли все пять литров. Но он вспомнил из видео о подъеме «Пола», что когда впервые обнаружили раздавленный ГОА, от него по течению извивалось расплывчатое облачко крови.

Получается, существо, скорее всего, не поглотило кровь — она просто вытекла и растворилась в океане.

Теперь необходимо было взвесить тело и посмотреть, сколько биоматериала — если таковое действие действительно имело место — пропало. Это может помочь определить, что именно было поглощено.

Брамбелл вызвал досье Лиспенард на планшете и отметил, что ее вес составлял пятьдесят восемь целых и восемь десятых килограмма. За вычетом массы крови в пять килограммов, общая масса сухой плоти должна составить пятьдесят три целых и восемь десятых килограмма. По расчетам Брамбелла, количество влажной одежды, присутствовавшей в останках, составляло около одного килограмма.

Оказалось весьма удобным, что каталка шла в комплекте со встроенными весами. Доктор разблокировал ее весовой тумблер, активировал табло и стал ждать, пока цифровой экран отсчитал килограммы.

Показания остановились на пятидесяти трех целых и трех десятых килограмма.

Таким образом, тело потеряло около полутора килограммов веса. Частично это могли быть кусочки плоти, которые они пропустили, или другие жидкости, такие как лимфа или желчь, растворившиеся в океане. Но по логике вещей, некоторые — если не все — эти субстанции в том же количестве были заменены соленой водой. Брамбелл был почти уверен, что собрал все фрагменты тела вплоть до последнего кусочка. Они с Рохелио действовали методично и дотошно, да и плоть в основной своей массе была сцеплена, волокно к волокну.

Так какая же часть человеческого тела весила полтора килограмма?

Ответ сразу же пришел к нему. Мозг.

Брамбелл громко выдохнул, осознав свою глупость. На каталке он тщательно собрал все фрагменты, формировавшие лицо и череп: уши, нос, губы, волосы, челюсти. Но он напрочь забыл о мозге. Где же он? Он склонился над останками, но не нашел никаких его следов. Могли ли они упустить его при извлечении тела из батискафа?

Нет. Это было не возможно. Они бы заметили.

Мог ли мозг под воздействием экстремального давления воды приобрести настолько водянистую консистенцию, что растворился и уплыл, как и кровь?

Чувство, которое Брамбелл испытывал, когда они вскрывали «Пола» в задней части палубного ангара — ощущение, что что-то не совсем правильно — снова вернулось, накатив с новой силой.