За гранью

— Да, — согласился Бэнкс. — Но в пабе «Ривербоут» было столько народу, что люди, которых мы опросили, как-то не очень ясно помнят ваше пребывание там. Они не совсем точно припоминают, в какое время это было, и даже не вполне уверены, что это было именно в пятничный вечер.

— Так у вас же есть система видеонаблюдения. Она что у вас, для мебели, черт возьми? Для чего Большой Брат надрывается, если вы не верите тому, что видите?

— Да нет, мы верим, не переживай по этому проводу, — успокоил его Бэнкс. — Но мы видели, как ты, Сара и Мик Блэр входили в бар «Нан» вскоре после половины первого.

— Правильно, а на кой фиг нам тащиться туда раньше? Самое веселье начинается там после полуночи.

— Согласен, Иэн, вот только на что вы потратили почти два часа? За это время может случиться все, что угодно.

— А откуда мне было знать, что мне придется отчитываться за каждую минуту?

— За два часа.

— Господи, ну, мы немного походили по городу, зашли в «Ривербоут», потом пошли в бар «Нан». Откуда мне знать, черт возьми, во сколько это было.

— Сара?

Сара вынула изо рта палец:

— Все было, как он говорит.

— Ну-ну, — ухмыльнулся Бэнкс. — Что Иэн говорит, то и правда? Ну а твоя-то голова для чего?

— Все было так, как он говорит. Мы пошли в «Ривербоут», потом в бар «Нан». Лиан ушла примерно в пол-одиннадцатого, когда мы вышли из бара «Олд шип». Мы не знаем, что произошло с ней после этого.

— А Мик Блэр пошел с вами?

— Да.

— В каком настроении была Сара?

— В обычном.

— Она не была расстроена?

— Да нет, мы хорошо провели время.

— Лиан ни о чем с тобой не откровенничала?

— О чем это?

— Ну, не знаю. Может, о каких-нибудь проблемах с мачехой?

— Да у нее постоянно были проблемы с этой заносчивой сукой. Меня уже мутит от ее рассказов.

— А она когда-нибудь говорила, что хочет убежать из дому?

— Только не мне. Во всяком случае я такого не помню. А ты, Иэн?

— Нет. Она всегда жаловалась на эту старую корову, а больше ничего. Да у нее не хватит духу на то, чтобы сделать ноги из дома. Если бы я шерстил всех, то в первую очередь занялся бы мачехой.

— Шерстил кого и для чего?

— Как для чего? Если вы думаете, что кто-то сделал что-то с Лиан…

— Ну да… А что за мысль воодушевила вас, перед тем как вы вышли из паба «Олд шип»?

— Не понимаю, о чем вы… — ответил Иэн.

— Ладно, колись. Вы казались взбудораженными каким-то предложением. Каким? Лиан участвовала в этом?

— Мы говорили о том, что наведаемся в бар «Нан», но Лиан знала, что не сможет пойти с нами.

— Только и всего?

— А что еще-то?

— И она случайно не намекнула, что не пойдет прямо домой?

— Нет.

— А что убежит из дому, чтобы проучить мачеху?

— Мне — нет. Но от этой суки любой сбежит…

— Ну и ну! Язык у тебя… Ты, видно, слушаешь только хип-хоп, Иэн, — сказал Бэнкс, вставая со стула и направляясь к выходу.

Он заметил, что Сара выглядит расстроенной и даже немного испуганной. Надо бы этим воспользоваться, подумал он, и поскорее.

— Я просто устала от своей квартиры, хотелось сменить обстановку, — сказала Джанет Тейлор. — Извините, что заставила вас проехать чуть не половину Йоркшира.

— Все хорошо, — с улыбкой успокоила ее Энни. — Я живу не очень далеко отсюда, к тому же мне здесь нравится.

«Здесь» означало старый паб, стоящий на краю вересковой пустоши над долиной Уэнслидейл, недалеко от коттеджа Бэнкса, хотя и не фешенебельный, но известный своими воскресными обедами. Джанет позвонила ей утром чуть позже десяти; Энни еще была в постели и дремала, стараясь восполнить недосып ночи, проведенной с Бэнксом. Их разговор ее взбудоражил, она уснула только под утро — разговоры о детях всегда были ей неприятны.

Отношения с Бэнксом нередко заставляли ее нервничать. Его откровения пробуждали воспоминания о собственном прошлом, напоминали об умерших, казалось бы, чувствах, причем когда ей этого совсем не хотелось. Это была та самая ложка дегтя в их отношениях, о которой она никак не могла решиться сказать ему. Она подумала, что впредь не будет поддерживать подобные разговоры и постарается не принимать их всерьез.

А сейчас — обед на свежем воздухе, как раз то, что надо. Сидя за столиком, Джанет и Энни смотрели на покрытые сочной зеленью пастбища, разделенные на участки невысокими каменными стенами, на овец, издававших испуганное блеяние, когда мимо них проходили люди. Ниже, на дне долины, текла река, по берегам виднелись коттеджи, окруженные садами; яркое полуденное солнце освещало церковь из серого известняка. Энни разглядела далекие силуэты четырех людей, двигающихся по гребню высокого утеса над долиной. Господи, как хорошо было бы оказаться там, в полном одиночестве и свободной от всех мирских забот.

Несмотря на перемену обстановки, лицо Джанет не покидало выражение тревоги и растерянности. Нервным движением она то и дело откидывала со лба челку, которая немедленно падала обратно, закрывая усталые карие глаза. Она была неестественно бледна; чтобы вернуть ей здоровый румянец, подумала Энни, обедом на свежем воздухе не обойдешься.