За гранью

Саманта Джейн Фостер, восемнадцати лет, рост пять футов и пять дюймов, вес семь и три десятых стоуна,[8] училась на первом курсе факультета английского языка и литературы Брэдфордского университета. Родители ее жили в графстве Брэдфордшир, в городе Лейтон-Баззард; Джулиан Фостер работал бухгалтером, а Тереза Фостер — врачом. У Саманты имелись старший брат, Алистер, в настоящее время не работающий, и младшая сестра Хлоя, еще школьница.

Вечером 26 февраля Саманта, побывав на поэтических чтениях, устроенных в пабе вблизи университетского кампуса, около 11 часов 15 минут отправилась одна в свою квартиру-студию. Она жила неподалеку от Грейт-Хортон-роуд. По выходным она подрабатывала в книжном магазине «Уотерстоун», но в этот раз не явилась, и одна из ее товарок, Пенелопа Холл, почувствовала что-то неладное. Саманта девушка очень обязательная, позднее объясняла Пенелопа в полиции, если она не могла выйти на работу по болезни, то всегда предупреждала об этом по телефону. А тут никаких звонков. Пенелопа встревожилась и во время обеденного перерыва сама позвонила Саманте домой. Трубку никто не взял. Решив, что Саманта заболела, Пенелопа сумела уговорить коменданта открыть дверь ее квартиры-студии. Ее встретила пустота.

В полиции Брэдфорда, вероятно, не восприняли бы всерьез исчезновение Саманты Фостер и уж тем более не стали спешить предпринимать какие-либо действия, если бы не рюкзачок, который один добросовестный студент нашел на улице и в тот же вечер после полуночи передал в полицию. В рюкзачке находилась поэтическая антология под названием «Новая кровь» и тоненький томик стихов с дарственной надписью: «Саманте, на шелковые бедра которой я хотел бы приклонить усталую голову», сделанной неким Майклом Стрингером — рядом с его подписью стояла и дата, это он читал свои стихи накануне вечером; блокнот с нанизанными на пружинку листами, исписанными поэтическими набросками, наблюдениями, впечатлениями от жизни и литературы, в том числе и такими, о которых дежурный офицер подумал: «Не иначе ЛСД наглоталась»; полпачки сигарет «Бенсон и Хеджес» и небольшой — меньше четверти унции — пластиковый пакетик с марихуаной; зеленая одноразовая зажигалка; три тампона; ключи; плеер с вставленным в него диском Трейси Чапмен; небольшая косметичка, кошелек с пятнадцатью фунтами, кредитной картой, карточкой студенческого союза, магазинные чеки на книги и диски, а также другие незначительные мелочи.

Две эти случайности — найденный рюкзачок и заявление Пенелопы Холл об исчезновении Саманты (дежурный, принимавший заявление, припомнил к тому же аналогичное происшествие, имевшее место в Раундхей-парке в Лидсе в канун Нового года) — привели к тому, что розыски начались уже утром. Для начала позвонили родителям Саманты и ее друзьям. Никто из них ее не видел и о возможных переменах в ее жизненных планах не знал.

Поначалу подозрение пало на Майкла Стрингера, того самого поэта, читавшего свои стихи в пабе и написавшего посвящение Саманте на книге своих стихов, но нашлось множество свидетелей, утверждавших, что он продолжил вечер выпивкой в городском центре и с помощью друзей был доставлен в отель в половине четвертого утра. Персонал отеля заверил полицию, что поэт раскрыл глаза лишь на следующий день, и то ко времени дневного чаепития.

Расспросы в районе университета выявили одного возможного свидетеля, вернее свидетельницу, полагавшую, что она видела Саманту, беседующую через окно какой-то машины с водителем. Свидетельница не могла бы поклясться, что видела именно Саманту, но у той девушки были длинные светлые волосы и похожая одежда — джинсы, черные кожаные полусапожки и длинное, свободного покроя пальто. Машина была темного цвета — черная, а может, темно-синяя, и свидетельница запомнила три последние буквы на номерном знаке, поскольку они совпадали с ее инициалами: «KWT» — Кэтрин, Уэнди, Тарлоу. Никакого беспокойства увиденное у свидетельницы не вызвало, а поэтому она, свернув на свою улицу, направилась домой.

Две последние буквы номерного знака — WT — означали, что машина зарегистрирована в Лидсе. Полицейские из брэдфордского отдела расследования уголовных преступлений получили список, в котором числилось более тысячи машин; всех до одного владельцев опросили. Результат оказался нулевым.

Розыски и расспросы, последовавшие за этой процедурой, никакой информации об исчезновении Саманты Фостер не дали, зато породили бесконечные обывательские разговоры о лености и некомпетентности полиции. За два месяца исчезли две девушки, жившие в каких-то пятнадцати милях друг от друга. Этого оказалось достаточно, чтобы посеять среди жителей некоторую тревогу, но явно недостаточно для возбуждения всеобщей паники.