За гранью

Единственное достоинство нового назначения состояло в том, что у нее был собственный кабинет. Управление полиции Западного Йоркшира занимало старинное здание в тюдоровском стиле. Внутренние стены здания были, где это возможно, снесены, интерьеры модернизированы. Кабинет Энни был, конечно, поменьше, чем хоромы ее шефа, старшего инспектора Чамберса, однако перегородки из стеклянных блоков отделяли ее от остальных сотрудников, делая в некотором роде независимой. К тому же из кабинетика открывался вид на рыночную площадь, а заодно и на окна кабинета Бэнкса.

Чамберс, Энни и два сержанта составляли весь штат отдела по расследованию жалоб и дисциплинарных нарушений. По правде говоря, в Иствейле коррупция в полиции отнюдь не являлась особенной проблемой, так что самым серьезным делом, которое довелось вести Энни, было обвинение против полицейского, не заплатившего за три разогретых булочки к чаю в пабе «Голден гриль». При выяснении обстоятельств оказалось, что он встречался с одной из работающих в этом пабе официанток и она старалась найти путь к его сердцу. Другая официантка, воспылавшая ревностью, обратилась с жалобой на вопиющее поведение полицейского в отдел расследований.

Обвинять во всем Бэнкса не совсем честно, думала Энни, стоя у окна и глядя вниз на запруженную людьми площадь. Просто она обижена на него из-за того, как складываются их отношения. Ее мучает неясное чувство неудовлетворенности тем, что происходит между ними. Бэнкс погружен в дело Хамелеона, и они видятся теперь куда реже, чем раньше. К тому же Бэнкс подчас бывает настолько усталым, что засыпает еще до того, как… но по-настоящему беспокоило ее вовсе не это, а возникший в их отношениях привкус семейности. Бывая вдвоем, они все чаще вели себя как давно женатая немолодая пара, а Энни такие отношения были решительно не по нраву. Скоро все их потребности ограничатся шлепанцами и камином. Именно это ожидает ее сегодня в коттедже у Бэнкса…

Зазвонил телефон. Старший инспектор Чамберс вызывал ее к себе в кабинет. Она постучала в соседнюю дверь и вошла, услышав его «Войдите», — такого порядка он требовал от своих сотрудников. Чамберс, мужчина крупный и грузный, сидел за заваленным бумагами столом в наглухо застегнутом пиджаке. Галстук его был испещрен загадочными пятнами, не поймешь, то ли это капли от соусов и подлив, то ли изначальный рисунок ткани. К губам будто навечно приклеена презрительная усмешка, маленькие поросячьи глазки смотрят так, что Энни, едва войдя в комнату, почувствовала на себе их раздевающий взгляд. Цвет лица Чамберса вызывал в памяти кусок плохо прожаренной говяжьей вырезки с кровью; мясистые влажные губы тоже не украшали шефа: разговаривая с ним, Энни боялась, как бы изо рта не закапала слюна или не полетели брызги, но пока бог миловал — ни одна капля еще ни разу не попадала на лежащий перед Чамберсом зеленый блокнот для записей. В его речи слышался акцент «ближних графств»,[9] что, по его мнению, придавало ему некий аристократизм.

— А, инспектор Кэббот. Прошу садиться.

— Сэр.

Энни села, стараясь принять наиболее удобное положение и одновременно не дать юбке слишком высоко задраться. Знай она, что последует вызов к Чамберсу, надела бы брюки.

— В разработку нашего отдела поступило чрезвычайно интересное дело. — Чамберс самодовольно ухмыльнулся. — Мне только что сообщили об этом. Уверен, это задание предназначено именно для вас… кстати, не я один так считаю.

Энни не стала демонстрировать свою осведомленность:

— Задание, сэр?

— Да. Пора вам, наконец, заняться серьезным делом. А кстати, как давно вы у нас числитесь?

— Два месяца.

— И за все это время вы закончили только…

— …расследование жалобы на констебля Чаплина по поводу неуплаты за булочки к чаю. Скандал был удачно предотвращен. Хочу напомнить, что решение по делу удовлетворило все стороны…

Чамберс побагровел:

— Ну что ж, это новое дело наверняка изменит ваше отношение к работе отдела, инспектор.

— Сэр? — Энни подняла брови.

Она никак не могла заставить себя перестать дразнить Чамберса — такую реакцию вызывали у нее его заносчивость и самонадеянность. Она понимала, что это обратная сторона комплекса неполноценности, развившегося на фоне личных неудач и несложившейся карьеры, но не могла себя заставить пожалеть шефа. Сейчас Энни в очередной раз поклялась себе, что откажется от любой, даже самой блестящей карьеры, если заплатить за нее придется собственной душой. Да, она не хотела бы упасть в глазах настоящих полицейских, таких как Бэнкс, старший инспектор Гристхорп или заместитель главного констебля Маклафлин, а мнение этого ленивого грязнули, отсчитывающего минуты до выхода на пенсию, ее не интересовало.

— Да, — продолжал Чамберс, возвращаясь к изложению задачи. — Думаю, это расследование покажется вам более интересным, чем булочки к чаю, и, как говорится, поубавит у вас веселости.

— Не соизволите ли вы изложить суть дела, сэр?