За гранью

– Да, правда, – быстро ответила она и затем, помявшись, продолжила: – Мне так хочется повидаться с дочерью.

– Ну конечно, – ответил он, – я это вполне понимаю, но…

– Йонсон сказал мне, что она сейчас живет в Швеции… Но где?

Неожиданный вопрос застал Томаса врасплох, и он почесал в затылке:

– Ну, это… Этого я в точности не знаю… В Стокгольме, кажется.

– У вас есть адрес?

– Нет. Что именно Йонсон вам рассказал?

– Что Маша в Швеции. Что она уехала, чтобы посмотреть мир. Работает на какого-то важного человека, и у нее все хорошо. Вы знаете этого человека?

Томас проглотил комок:

– Нет. К сожалению, нет. – В душе он проклинал Йонсона с его лицемерными проповедями о честности.

– Так у вас нет ее адреса?

– К сожалению.

– Но Йонсон говорит… – Умолкнув, Надя глянула на него с убитым выражением. – С Машей что-то случилось? Что-то, о чем Йонсон не говорит? Это так?

– Нет, не думаю. – Томас подошел к поручням и смотрел на нее, задрав голову. – Просто все оказалось немного сложнее, чем мы полагали.

– Маша в опасности?

– Честно говоря, я не знаю.

– Вам известно, у кого она работает. Я это по глазам вижу. Вы не умеете врать.

– Я не знаком с ним, но слышать – да, слышал про него. Его фамилия Славрос. Это человек из криминального мира, только к Маше это может и не иметь никакого отношения.

– Йонсон сказал, что она работает бебиситтером. Ведет у него хозяйство и присматривает за детьми.

– Язык у Йонсона без костей, – досадливо бросил Томас, но тут же взял себя в руки. – Я очень сожалею, что больше ничем не могу вам помочь. Наверное, лучшее, что можно сделать, – это подождать, когда она сама вернется.

Надя заплакала:

– Не вернется она. Теперь не вернется.

Томас уже не знал, что и делать. Он молча стоял и ломал пальцы.

Надя отерла слезы:

– Вы бы не могли сами поехать?

– Куда?

– В Стокгольм, искать Машу.

– К сожалению, вряд ли, – ответил Томас и беспомощно улыбнулся.

– Я оплачу поездку. Я вам заплачу. Это не проблема. У меня отложены деньги.

– Дело совсем не в деньгах, а в том, что у меня нет времени.

– Я заплачу вам за потраченное время.

– Я же не знаю, где она находится. Неизвестно даже, в Стокгольме ли она.

– Но вы могли бы поискать ее. Как искали здесь. Мне бы узнать, что с ней. Если она пропала, вы ее найдете. Я уверена.

Он глядел на Надю и видел, как растет ее отчаяние. Черт знает что! Не хватало еще, чтобы ему пришлось ей рассказывать, что ее дочку продали какому-то там сутенеру и что ее, может быть, вообще уже нет в живых! Если Йонсон решил, что сбагрил на него это дело, то он ошибся. С другой стороны, ему не хотелось и Надю бросать в беде. Она заслуживает того, чтобы узнать правду. Он отошел от поручней и взял ветровку, которая висела на ручке двери.

– Так вы поможете? – спросила Надя. В глазах у нее снова загорелась надежда.

– Думаю, нам надо пойти к Йонсону.

35

Томас открыл дверь «Морской выдры». Там уже начинал собираться народ. Столики у окна были заняты, за ними беседовали первые посетители. Надя не отставала от него ни на шаг, вместе они подошли к стойке, за которой, читая газету, стоял Йонсон. Подняв взгляд от газеты, он сразу заметно занервничал, один глаз у него задергался.

Томас подвинул Наде высокий стул, но она отрицательно покачала головой, нервно теребя ручку сумки. Томас сел на свободный стул.

– Хотите чего-нибудь выпить? – спросил он Надю.

– Нет, спасибо, – смущенно отказалась она.

Томас пожал плечами и заказал себе бутылку «Хоффа».

Йонсон откупорил ее и поставил перед Томасом.

Томас взял бутылку и, медленно поворачивая ее в руке, посмотрел в глаза Йонсону. Ни тот ни другой не говорили ни слова. Наконец Томас поднес бутылку ко рту и сделал глоток.

– Что… Что это значит? – проговорил Йонсон, переводя взгляд с Томаса на Надю.

Надя тотчас же отвела глаза и потупилась.

– Как я узнал от Нади, ты уже объяснил ей, как обстоит дело с исчезновением Маши, – сказал Томас, ставя бутылку на стойку.

– Ну да… По возможности, – ответил Йонсон.

Схватив салфетку, он начал протирать подвернувшийся под руку бокал.

– То есть что Маша находится в Швеции, возможно в Стокгольме?

– Ты же так мне сказал, Ворон.

Йонсон перевел взгляд на Надю:

– Все-таки лучше, что она развязалась с этим парнем, Игорем.

Надя молчала.

– И на какую же работу она устроилась? – спросил Томас.

Йонсон заморгал:

– Ты же знаешь, Ворон.

– Будь так добр, напомни, а то я запамятовал.

– Маша… она, – начал Йонсон, покосившись на Надю, которая смотрела на него печальным взглядом. – Маша… Она ведь как будто устроилась бебиситтером? Разве нет?

– Не слыхал такого.

Йонсон отставил бокал и торопливо взял другой.

– Мне казалось, ты точно сказал…

– Нет! – отрезал Томас и тяжело перевел дух. – Это правда, а правду ведь нельзя скрывать, никогда нельзя кривить душой, так, кажется?

– Но ведь… – подала голос Надя, однако Томас остановил ее, прикоснувшись к ее руке.

– Вот потому я и не могу вам больше ничем помочь, – сказал он. – Потому ставлю на этом точку.

– Да, конечно, – пробормотала Надя и еще крепче вцепилась в ручку своей сумки.