За гранью

Южные провинции Эридана они постарались миновать как можно быстрее, для чего были вынуждены опять воспользоваться трактом Королевы — разумеется, принимая при этом все мыслимые меры предосторожности. Бельтан постоянно держался впереди, выполняя роль разведчика, и не раз успевал вовремя предупредить спутников о появлении на дороге последователей культа Ворона. В таких случаях приходилось съезжать с дороги и прятаться в зарослях, среди холмов, под мостом или просто в придорожной канаве, ожидая, пока воинствующие фанатики не пройдут мимо.

Однажды они чуть не попались. Большой отряд Черных Балахонов вынырнул неизвестно откуда так близко от них, что от встречи с убийцами путешественников отделяли считанные минуты. И укрыться, как назло, было негде: по обе стороны от тракта на лигу окрест простиралось открытое пространство без единого деревца или кустика. И тогда Мелия приняла командование на себя. Не терпящим возражений тоном она приказала всем выехать на обочину, встать рядом, не двигаться и ни в коем случае не выпускать из рук поводьев. Руки ее пришли в движение, словно прядя невидимый занавес, который она затем развернула и разгладила раскрытыми ладонями.

На дороге показались первые ряды приверженцев Ворона. Их оказалось больше сотни — самая крупная процессия, которую им довелось встретить с момента въезда в пределы Эридана. Они маршировали по четыре в ряд — все в черных балахонах, все с выжженным на лбу клеймом в виде воронова крыла. Маршируя, они выкрикивали странные слова — Трэвис не сразу догадался, что это молитва их повелителю Ворону:

Ветер вдыхай,
По углям ступай,
Ворон за все отвечает!
Плоть укрощай,
Сердце смиряй,
Ворон высоко летает!

Когда они наконец скрылись из виду, Трэвис с трудом смог разжать до боли стиснутые челюсти. Он был уверен, что их непременно обнаружат, и изо всех сил сдерживался, чтобы не закричать. С замирающим от страха сердцем он ежесекундно вздрагивал, ожидая, что вот сейчас выражение тупого безразличия и покорности судьбе на лице одного из фанатиков сменится узнаванием, к нему протянется указующий перст, и разъяренная толпа в мгновение ока разорвет их всех в клочья.

И что ты тогда будешь делать, Трэвис? Сожжешь их всех, как сжег несчастного сумасшедшего лорда в его собственном доме? Так зачем же ждать? Сожги их всех прямо сейчас!

Однако отряд прошагал мимо, не обратив внимания на застывших у обочины всадников. Их остекленевшие глаза были устремлены куда-то в немыслимую даль; они шли, хрипло горланя им одним понятные строфы, где не встречалось и намека на рифму. Мелия в очередной раз сотворила чудо — и оно сработало!

К счастью, эта встреча с приверженцами культа Ворона оказалась последней. На следующее утро перед ними раскинулось обширное плато, на востоке ограниченное отрогами Рассветных гор, а на западе — теряющимися в синей дымке отдаленными остроконечными пиками, которые Фолкен называл Фол Синфат, или Сумеречные горы. Тракт Королевы круто пошел вверх. Лошадям на подъеме пришлось тяжеловато, но дорога по-прежнему оставалась ровной. Трэвис в очередной раз испытал невольное восхищение перед таррасскими инженерами и строителями, которым, несомненно, понадобилось вырубить для достижения этой цели многие тысячи кубометров неподатливого скального грунта. Пусть ее построили тысячу лет назад, но она и теперь лишь немногим уступала асфальтированным трассам в горах Колорадо.

Не обращая внимания на предостережения Фолкена, Трэвис пришпорил своего мерина и вырвался вперед. Его не пугали горы. Естественно, он знал, что в горах опасно: кое-кто из его знакомых погиб в горах. Но он знал также, что проигрывает горам только тот, кто сражается с ними. Если же слиться с горой, отдаться на ее милость, заплатив при этом толикой собственного пота и крови, гора обязательно вознаградит тебя, вознеся к небесам.

Когда они достигли вершины, местность уже мало чем напоминала Колорадо. Перед путешественниками лежал Голт — высокогорное королевство, играющее роль своеобразного буфера между доминионами Эридана и Кейлавана. Это была бедная и суровая земля, казалось, сплошь состоящая из скал и пропастей, труднодоступных перевалов и предательских осыпей. По мере продвижения к югу начали попадаться селения — такие же нищие и неприветливые, как породившая их почва. Мало что произрастало на этих каменистых склонах, а основным занятием местного населения, по словам Фолкена, было разведение коз, дающих ценную шерсть. Хотя чем эти несчастные козы питались здесь, где на мили вокруг не росло ни травинки, Трэвис мог только гадать.