За гранью

Вспомнив о своем спасителе, как-то потерявшемся во всей этой суматохе, Грейс оглянулась назад. Невзирая на суровость и сумрачный вид, Дарж понравился ей. Она крайне редко заводила друзей, но прекрасно понимала, что в незнакомой обстановке никогда не помешает иметь рядом человека, на которого можно положиться. К сожалению, кареглазый рыцарь куда-то исчез, а служанки ввели ее внутрь замка, прежде чем она успела спросить их о нем.

Грейс внимательно оглядела свое новое жилье. Шагов пять в ширину и вдвое больше в длину. Почти половину помещения занимала стоящая у дальней стены гигантская кровать под балдахином — такая высокая, что забраться на нее без помощи предусмотрительно оставленной рядом табуретки было бы весьма затруднительно. В противоположном конце комнаты приветливо пылал огонь в растопленном камине. Единственным источником дневного освещения служило узкое застекленное окошко. Стены сплошь покрывали многочисленные гобелены с изображениями цветущих фруктовых деревьев, пышно разросшегося плюща и кристальной чистоты фонтанов. Все было выткано так искусно, что создавало почти полную иллюзию реальности. Прикрыв глаза, Грейс на миг ощутила себя на лужайке посреди роскошного парка в самый разгар весны. Но только на миг. Потому что ни огонь в очаге, ни великолепные гобелены, ни толстый, хотя и заметно потертый ковер под ногами не могли побороть источаемую каменными плитами пола и стен холодную, промозглую сырость. Должно быть, в этой комнате долгое время никто не жил. Да и проветривали ее в последний раз очень давно, судя по застоявшемуся, пахнущему пылью воздуху в помещении.

Грейс решила выглянуть наружу. Когда ее вели сюда по бесконечным коридорам, она очень скоро потеряла ориентацию и теперь совершенно не представляла, в какой части замка находится. Она направилась к окну, но на полпути остановилась, только сейчас заметив одну вещь, которая прежде как-то ускользнула от ее внимания. В углу у камина стояла здоровенная деревянная бадья, наполненная водой. От поверхности воды поднимались клубы пара. На скамеечке рядом с бадьей лежали аккуратно сложенное полотенце, коричневый ком глинообразной субстанции — вероятно, местный эквивалент мыла, — и стояла фарфоровая миска, до краев наполненная какими-то засушенными травами и цветочными лепестками.

Грейс оглянулась на окошко. Конечно, ей очень хотелось узнать побольше об окружающей обстановке, но окно ведь от нее никуда не убежит, правда? С другой стороны, ее иззябшее тело каждой своей клеточкой жаждало окунуться в горячую воду. Сейчас! Немедленно! Конфликт между любопытством и ванной продолжался не больше секунды и закончился безоговорочной победой последней.

Нетерпеливо пританцовывая перед камином, Грейс скинула холодную мокрую обувь, но когда принялась расстегивать блузку, впервые обратила внимание, что пальцы ее левой руки плотно сжаты в кулак. Задумавшись над этим странным обстоятельством, она вдруг сообразила, что в таком положении они оставались все время с того момента, когда она пришла в себя. Одеяло, в которое закутал ее рыцарь, она придерживала правой рукой и ту же руку протянула лорду Олрейну. А вот о левой напрочь забыла — как будто ее вовсе не существовало. Пальцы так занемели от холода, что разжимать их пришлось другой рукой.

Что-то маленькое и серебристое блеснуло на открытой ладони.

Грейс пригляделась. Больше всего это походило на половинку монеты. На обеих сторонах сохранились отчеканенные знаки, но металл изрядно стерся, и разобрать что-либо она так и не сумела. Ясно было, что монета очень старая, но откуда она у нее взялась?

Надтреснутый старческий голос вновь зазвучал где-то в глубинах ее мозга:

Талисман на память. Пустячок, безделка, но в дороге может пригодиться. Сохрани его, дитя мое.

Ну конечно! Это же он дал ей монетку — тот тронутый проповедник в черном. Брат Сай, кажется. Точно, он вложил ей в руку что-то маленькое и холодное как раз перед тем, как она открыла дверь в приют, попала в белую метельную круговерть и очнулась уже здесь, в этом…

— …мире? — вслух прошептала Грейс.

Да! Это слово давно уже стучалось в запертые врата ее сознания, но проникло внутрь только сейчас, когда она произнесла его. Она больше не на Земле конца двадцатого столетия и даже не на Земле эпохи феодализма. Грейс не знала, откуда ей это известно, но твердо знала, что не ошибается. Быть может, в глубинах ее естества сработал некий древний и примитивный инстинкт, сохранявшийся в генах и хромосомах ее предков на протяжении миллионов лет эволюции, благодаря которому рожденный на Земле человек способен сразу почувствовать даже незначительные изменения и несоответствия в степени освещения, силе тяжести, химическом составе атмосферы… А совокупность всех этих факторов заставила Грейс Беккетт прийти к невероятному,  но единственно возможному выводу: мир, в который она попала, — чужой!