За Гранью

Я всячески пыталась подружиться с кем-нибудь, но девушки, прислуживающие в замке, относились ко мне крайне настороженно, а некоторые даже агрессивно. Думаю, это от того, что я невольно оказалась на ступеньку выше, несмотря на свое “низкое” человеческое происхождение. Единственная служанка, с которой мне иногда удавалось перемолвиться парой фраз — Марка. Девушка лет шестнадцати на вид. Ей повезло устроиться работать в замок, вместо тяжелой работы в поле с родителями. Она рассказывала, что у нее есть два брата, а вот маленькая сестра умерла в прошлом году.

Спускаясь по дороге вниз мне повезло встретить именно ее. Девушка несла объемный тюк, двигаясь прямо на меня.

— Марка, — окликнула ее. Девушка резко затормозила и заозиралась вокруг. Громоздкая ноша мешала обзору. Но вот она меня увидела сдержанно улыбнулась.

— Лира, — легкий кивок в мою сторону, — что вы делаете так далеко от замка?

— Да вот, — пожала плечами, — решила прогуляться. Давай помогу.

— Ну что вы, я справлюсь. Да тут уже и недалеко.

Девушка слегка качнулась вперед, и вещи, смотанные в тюк, посыпались на землю.

Ойкая и немного причитая, Марка бросилась поднимать рассыпанные вещи. Разумеется, я не могла остаться в стороне. Вместе мы быстро справились. Теперь у нас оказалось два свертка небольшого размера. И как-то само вышло, что к ее дому мы пошли вместе.

В замке распространилась информация, что я приехала издалека. Этим объяснялось мое невежество во многих повседневных вопросах. Ну, и так я могла больше задавать вопросов, не вызывая лишних недоумений.

— Вот здесь я и живу, — мы как раз подошли к небольшому деревянному домику. — Проходите.

Девушка толкнула плечом незапертую дверь, и первая протиснулась внутрь. Домик оказался простым, только одна комната. Здесь было все: и стол, и печь, и лежанки. Кроватями не назовешь. Но чистота, порядок и определенный уют присутствовали. Не нищета, а благородная бедность. Марка предложила мне присесть и налила напиток, который я уже пробовала. Что-то вроде нашего компота, только из местных фруктов. Вкусно и освежает. Поблагодарив, выпила почти залпом — за время гуляния в горле пересохло.

— У тебя сегодня выходной? — поинтересовалась, возвращая глиняную кружку.

— Нет, выходных у меня не бывает. Лара Миранель отпустила меня сегодня пораньше. Завтра день памяти богини Эллурианы, я буду помогать в ее храме, а сегодня нужно многое успеть приготовить. Будут раздавать еду бедным, мне нужно напечь подорожников с кроскатами.

— Тогда командуй! Буду тебе помогать.

— Вы тоже поклоняетесь матушке Эллуриане? Я считаю ее самой справедливой и доброй богиней! — девушка прижала ладошки к груди. — Она всегда помогает, когда просишь! А там, откуда вы прибыли, есть ее храмы?

— Храмы есть, — уклончиво ответила я. — Так что делать?

— Вы умеете чистить кроскаты?

— А давай ты будешь называть меня просто по имени? Или еще лучше просто Ника. Меня так друзья называют.

— А мы разве друзья? — мило покраснела девушка.

— Так ничто не мешает нам подружиться, ведь правда?

— Правда. — Марка улыбнулась в ответ.

— Кстати, а что такое кроскаты?

Заливистый смех стал мне ответом. Отсмеявшись, Марка поинтересовалась, как можно не знать, что такое кроскаты?

— Неужели вы их не едите?

— Может, я и знаю, что это, — уклончиво ответила я, — просто, возможно, мы их иначе называем.

— Тогда вот, — передо мной на пол опустилась плетеная корзина с крупными корнеплодами, — кроскаты.

Картошка? Крупнее, цвет темно-серый, внутри красно-коричневый. Смущает размер, с большой баклажан.

Быстро и ловко я почистила и нарезала кроскат. Под недоуменным взглядом Марты откусила небольшой кусочек — вкус отличается от картофельного, более терпкий, но приятный.

— Мы не едим кроскаты сырыми, жареные они мягче и вкуснее, — пояснила девушка.

— Просто стало любопытно, — улыбнулась ей самой широкой из своих улыбок. Мне очень хотелось с ней подружиться. Марка была простой милой девушкой, общаться с ней одно удовольствие.

Пока я очищала кроскаты, девушка ловко замесила мягкое тесто и оставила под тряпицей отдыхать.

— Теперь черимойя, — и она подала мне небольшую корзину, заполненную желтыми плодами с приятным запахом.

— Как здорово пахнет! А ее можно есть сырой?

— Угу, — Марка кивнула как-то загадочно, будто что-то скрывая.

Я же, отрезав кусочек черимойи, незамедлительно отправила ее в рот. Ааааа! Это же еще кислее лимона! Марка не могла сдерживаться и хохотала, держась за живот. С огромным трудом смогла проглотить, на глазах выступили слезы.

— Прости, — раскаяния в голосе не было, — из нее мы готовим взвар, который ты пила. Тогда вкус у нее меняется и нет такой кислоты. Но ты такая забавная, у нас даже ребенок не стал бы есть черимойю сырой.

Вместе мы налепили пирожков с кроскатами, именно их Марка называла подорожниками. Пирожки отправились в печь. Никогда не видела русской печи, сравнить не могу. Здесь печь была похожа на ту, в которой пекут пиццу в некоторых заведениях, где я была. Большая, высокая, каменная, с широким отверстием, которое закрывается каменной заслонкой.