За гранью безумия

Он убрал картонку за клапан в рукаве – такие места при обыске осматривают в последнюю очередь. На нем был пиджак «Честерфильд», серый с бархатным черным воротником, не слишком длинный, всего на трех пуговицах – чтобы не стеснять движения. Брюки без модного ныне клеша. Ботинки Челси – простая, но стильная обувь, на Юге почти неизвестная. У него вообще была слабость к британской моде – невзирая на креольские корни. Единственной «американской» деталью были темные очки – квадратные, как у Орбинсона. Мийо носил их почти всегда, независимо от времени суток и погоды. На то у него были свои причины, чисто прагматические.

Не без труда находя дорогу в хитросплетении проулков и переходов, заставленных праздничными столами и перекрытых танцевальными площадками, Мийо спешил на улицу Конти, к особняку Борелло. Полвека назад молодой шеф Жозе Броссард, женившись на богатой девице Розалии, получил этот особняк в приданое, открыв там ресторан. Изысканная кухня и респектабельный ампир вместо модного тогда ар-деко сделали свое дело – заведение быстро разрослось, присоединив несколько соседних построек, в том числе часть имения Гримма.

Сейчас ресторан не работал. Чета Броссард покинула этот мир в шестьдесят шестом, не оставив наследников. Спустя четыре года его выкупила пара итальянцев – Джо Мартелло и Джозеф Сегрелло, затеяв там серьезную и крайне неспешную перестройку.

Трудно сказать, были ли у итальянцев причины обновлять интерьер заведения, но причины не торопиться с этим были точно. Хотя мало кто знал об этих причинах.

Наконец выйдя на Конти, Гаспард перешел на спокойный прогулочный шаг, незаметно успокаивая дыхание. Становилось ветрено и прохладно, к полуночи все это наверняка кончится дождем. Здесь настроение города менялось, и вместо трескучего зайдеко и хриплого диксиленда пульсировал жесткий бит, неведомо каким ветром занесенный сюда из Сан-Франциско. Мощное женское контральто, искаженное рваными динамиками, выплетало свое психоделическое кружево о том, как правда вдруг оборачивается ложью, убивая в тебе радость. Людей вокруг было меньше – это в условиях Марди Гра означало, что толпу не нужно расталкивать плечами. Ресторан Броссарда, двухэтажный особняк в федеральном стиле, стоял молчаливый и темный, ставни плотно закрыты, на дверях подернутый ржавчиной висячий замок. Под трепетный призыв «Поверни! Поверни! Поверни!» от уже свернувших с реальности на шоссе «Память» лос-анджелесских «Птиц» Гаспард нырнул в узкий проулок между домами восемьсот девятнадцать и восемьсот двадцать. На глубине нескольких шагов проход перекрывала узкая решетчатая калитка. Часы Мийо показывали без двадцати минут полночь. Немного рановато, но едва ли тут рассчитывали на абсолютную пунктуальность.

Темнота за прутьями решетки ожила, зашевелилась, прильнув к витиевато сплетенным прутьям. Сверкнули белки глаз и ряд широких желтых зубов.

– Bonsoir, monsieur, – густой бас, казалось, дегтем наполнил уши. – Чем я могу вам помочь?

Прямоугольник приглашения сам собой появился в руке Гаспарда. Эбеново-черные пальцы с трепетной аккуратностью приняли его, после чего темный силуэт словно растворил в себе серую картонку.

– S’il vous pla^it, monsieur, – мягко щелкнул замок, и решетчатая дверь беззвучно раскрылась, – suivez-moi.

Они проходят во внутренний двор, заполненный какими-то мешками, ящиками и прочей строительной атрибутикой. Нет, ремонт основных помещений действительно ведется, но здешние завалы собраны, скорее, для вида. Швейцар с кожей цвета угля и предплечьями шире, чем бедра Гаспарда, ведет его к входу в зал Жозефины – пристройку в выкупленном у особняка Гримма здании.

Мийо ощущает, как приливает к голове кровь и едва ощутимо шевелятся корни волос. Он на пороге «Chat Noir», места почти легендарного, несмотря на свою короткую историю. Это больше, чем подпольный бар, со всеми видами наркотиков, какие только знали на пяти континентах. Это больше чем кабаре, его шоу – далеко за гранью любой, даже самой свободной морали. И само собой, это больше, чем бордель – деньги в нем могли купить все и удовлетворить любое, самое извращенное желание. «Черный Кот» стал пристанищем всех людских пороков даже по меркам Биг Изи, никогда не славившегося пуританскими взглядами. Хотя, разве можно всерьез судить об этом, опираясь лишь на осторожные шепотки и скупые намеки?

Гаспард давно мечтает оказаться здесь – ведь у него тоже есть свой особый порок, требующий удовлетворения. И он точно не входит в меню «Chat Noir».

Приглашение сюда не только дорого стоит, но и требует особой репутации и весьма определенных знакомств. Молодой Бланже, со всеми своими деньгами, искал таких знакомств почти год.