За гранью Джихада [СИ]

— Остановись! — я даже поморщился. — Пока ты не произнёс, это святое для мусульманина слово, я думал ты заболел и бредишь. Теперь вижу, что ты просто безумен. Иначе бы ты давно понял, что спорить со мной о таких вещах бессмысленно. Мне уже надоело слышать извращённые фантазии на богословские темы. Надоело слушать очередную ерунду про джихад. Ты знаешь что такое настоящий джихад, падре? Это усердие на пути к богу. Даже я, не верящий ни к чёрта, ни в дьявола, это знаю. Единственный аят в Коране, где джихад описывает войну, так это «аль-бакара». Что за дела, святой отец? Ты знаешь коран лучше чем я, но продолжаешь пичкать меня очередным бредом, с помощью которого твои приятели накачивают шахидов перед боем. С упрямством тупого осла!

— Ты так упорствуешь в отрицании…

— Что готов пробить тебе голову, — перебил его я.

— Ты пожалеешь, Карим…

— Что ты сказал?!

— Я сказал, что ты пожалеешь, — и он легко похлопал ладонью по столешнице, — очень пожалеешь…

Хек! Нож скользнул в мою руку, блеснул над столом и пригвоздил его руку к столу. Падре скривился, и я схватил его за горло.

— Запомни, свинья. Если ты когда-нибудь осмелишься угрожать мне или моей семье, то умрёшь. И умирать, поверь моему опыту, будешь очень долго. И твоя смерть будет гораздо мучительнее, чем смерть Иисуса, распятого на кресте.

— Смерть растянутая на века, — прохрипел он. — Разве это не похоже на бессмертие?

— Браво, — усмехнулся я и похлопал его щеке. — Кстати, эта фраза была сказана про могилы мусульман. «Он жив в памяти близких ему людей, пока его могила не сравняется с землей». Видимо, ты нахватался умных фраз, но не понял главного. Прощай, «пастор»! Нож можешь оставить себе. На память.

12 15 год по летоисчислению Нового мира Виго

Майкла Беннета в гостинице не нашёл. Портье сказал, что «гринго» куда-то ушёл и ещё не возвращался. Оставив Майклу записку, я вышел на улицу. Дул сильный ветер. К вечеру погода начала ухудшаться и если ветер не изменится, то завтра рыбаки останутся без улова. Выходить в море, в такую погоду, — не самая лучшая идея.

На пристани, неподалёку от табачной лавки Сьюзи Лермант, лежала лодка, вытащенная на берег подъёмным краном. Видимо, кому-то из рыбаков сегодня не повезло — нарвались на зубастое водоплавающее, которое вырвало три верхних доски из кормы. Рыбачьи лодки, учитывая местную живность, делают с очень толстыми бортами, но и это не помогло. Одна из досок была не только оторвана, но ещё и скручена. Это-же какая сила нужна, чтобы такой брус винтом закрутить?

Через десять минут я уже подходил к дому. Лавка ещё не была закрыта и сквозь витрину увидел Керро Васкеса, стоявшего у прилавка. Судя по его мокрому от слёз лицу, он только что плакал. Это что ещё за новости?! Я недовольно хмыкнул и толкнул ногой дверь. Услышал привычный звон колокольчика. «Сейчас! Сейчас!».

— Привет Керро! Ты что, amigo, плачешь?!

— Нет, всё хорошо! Не обращай внимания, — отмахнулся покрасневший Керро и вытер слёзы. — Ничего особенного не случилось. Перед самым закрытием, заходила парочка новых переселенцев и вот, видишь — насмешили старика Васкеса до слёз.

— Да, новички они такие… Они могут. Что хотели?

— Ничего особенного. Приехали вчера, с конвоем из Порто-Франко. Ходят кругами по Виго, вертят головами и удивляются. Право слово — как дети! Удивляются всему подряд: природе, зверью и прочим прелестям этого мира. Минут двадцать рассказывали про все эти «ужасы», которые они пережили в дороге.

Судя по хорошему настроению Керро Васкеса, на этой парочке переселенцев он неплохо заработал. Или жена дала передышку — перестала устраивать скандалы. Временно, конечно, но и это хорошо. Бьюсь об заклад, что Керро уже несколько раз бегал «тут неподалёку», чтобы развеяться. После этого, как правило, он пьёт чай и хитро щурится, рассматривая прохожих через витринное стекло.

— Всем новичкам интересно, почему мы смотрим на это сквозь пальцы! Представляешь? Святая Тереза! — Васкес молитвенно сложил ладони и посмотрел куда-то в потолок. — Можно подумать, что нам больше нечем заняться, как обсуждать какую-нибудь большую гиену! Где её завалили, каким калибром её завалили, как она выглядела, когда её завалили, и что сказал парень, который был неподалёку, когда её завалили. То, что для них ещё в диковинку, для нас привычные будни.

— Да, было бы немного странно, если бы народ сбегался на пристань посмотреть на очередную кистепёрую рыбу или «длинношеюю Бетти».