За гранью грань

Темный чувственно облизнулся и заложил палец за пояс брюк, поглаживая ремень. Догадалась, он намекал на что-то неприличное. Краснеть уже устала: вино помогло немного расслабиться, хотя Алексия до сих пор не шла из головы. Воспользовалась щедрым предложением и спросила, как Геральта зовут на самом деле, кто он, женат ли, на каком положении тут я.

— Символ брака видишь. — Под нос подсунули знакомое кольцо с гравировкой. – Женат. Ты – наложница, то есть женщина, удовлетворяющая потребности тела и обеспечивающая продолжение рода младшими детьми, если таковые потребуются. Старших, тех, к кому переходит титул и закрепленное место при дворе, рожает жена. Разумеется, если пожелает. Предваряя вопросы: да, у меня есть сын. Фамилию не назову, имя настоящее. По титулу – граф. А теперь раздевайся.

— Что?! – ошарашенно выпалила я.

— Раздевайся, Дария, — нетерпеливо повторил навсей. — Разрешаю оставить чулки и трусики. Одеться разрешу, когда перестанешь смущаться. Учеба началась, дорогая, — глумливо подмигнул он и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. – Если разденешься, погуляешь со мной по парку. Одетая. Не станешь, изнасилую в присутствии слуг. Выбирай!

Вседержители, куда я попала? Жуткий темный, ни стыда, ни совести, ни сострадания!

— Это не шутка, Дария, — нахмурился навсей, встал и демонстративно потянулся к ширинке.

Пискнула и попыталась нащупать крючки на платье.

Раздевалась, вперив взгляд в пол. Кажется, Геральт сел обратно, повязал салфетку. Я же мучилась с крючками. Наконец, платье с тихим шелестом упало на пол. Дальше нижняя юбка, но ведь под ней… Вздохнула и решила сначала оголиться сверху.

Снимать юбку, прикрывая грудь, оказалось сложно, но я справилась и, краснее зари, осталась стоять в чем мать родила: не считать же кожаную сбрую одеждой? Навсей довольно улыбался и внимательно рассматривал добычу. Она, то есть я, покрылась «гусиной кожей», сгорбилась, сжала бедра и прикрыла ладошками, что могла. Потом, догадавшись, села и постелила на колени салфетку. Уфф, внизу теперь ничего не видно, освободившейся рукой можно есть, вот только кусок в горло не лез.

— Тебе не нравится собственное тело? – поднял бровь навсей. – Упругая девичья грудь, идеально ложащаяся в ладони, крутые бедра с чудесной гладкой попкой, курчавый мысок, скрывающий…

— Не надо! – выпалила я и, позабыв о наготе, потянулась за вином: очень выпить хотелось.

Щеки горели. Я боялась оторвать взор от скатерти.

— Или тебе формы не нравятся? – не унимался бесстыдник. – Какие бы ты хотела? Запомни, Дария, — нахмурился он, мигом растеряв игривость, — не оденешься, пока не перестанешь краснеть и прикрываться.

Но как можно не стыдиться, если он смотрит, и слуги, те, которые грязные тарелки уносят и чистые приносят, с любопытством разглядывают? Видимо, придется просидеть голой до утра. Пробовала есть, не обращать внимания, — никак.

Не знаю, сколько длилась бы пытка, если бы ни появление лакея. Тот с важным видом склонился перед Геральтом и протянул поднос с запиской. Вскинув бровь, навсей пробежал ее глазами и, кинув салфетку на стол, встал.

— Можешь одеться, — обернулся в дверях крайне озабоченный темный. – Перед сном возьмешь зеркало и внимательно себя рассмотришь. Завтра продолжим. Раз у лангов все запущено, оголишь за завтраком только грудь. Но условие другое: прикроешься ладошками, исполнишь любое желание.

После внимание уделили слугам. Геральт велел оседлать коня и не перестилать постель: ночевать дома он не собирался.

— Вас ждать к завтраку, ваше сиятельство? – вежливо осведомился лакей.

Он все еще стоял, ожидая распоряжений.

— Пожалуй, — задумавшись, ответил навсей.

Бросив на меня короткий пристальный взгляд, Геральт ушел. Я же совершила непростительный поступок: вместо того, чтобы одеться, прокралась к окну, чтобы посмотреть, действительно ли он уехал. Благо слуги ушли, и в столовой никого не осталось. Ускакал – ураганом пронесся по главной аллее. Значит, срочное дело, ради иных посреди ужина не срываются. Хорошо бы оно задержало навсея минимум на неделю!

Глава 3.

Утром Геральт не вернулся. Почему знаю? Завтракала без него. Что радует – в столовой, а не в спальне и в одежде. Панталоны мне безропотно вернули и принесли еще пять штук таких же. Бесстыжую конструкцию с чистой совестью выбросила в окно. Опасалась, найдут и отругают – нет, будто так и надо.

Горничная сменилась, из чего сделала вывод: вчерашняя не просто прислуга, а в некотором роде наставница. Очевидно, в ее задачу входило подготовить меня к развлечениям навсея.