За гранью Разлома (СИ)

— Ага. — Рада подалась вперёд, чувствуя, как в душе разливается приятное тепло. — Старый Пёс. Хочет, чтобы я работала на пароме девочкой на побегушках при Петровском, типа за сте-енами, как, ты хоте-ела… — Она скорчила мрачную рожу и хихикнула, заметив понимающую полуулыбку на лице брата. Впрочем, веселье тут же сошло на нет. — Ну, нет, он, конечно, в принципе прав. — Старшая дочь Беляевых шумно вздохнула, так, чтобы у Макса не осталось сомнений по поводу тяжести, с которой даются ей эти слова. — Мы с Петровским два инвалида, вместе даём одного нормального человека. Даже не нормального, а очень полезного и всё такое. Но не про меня это, понимаешь? Когда вроде за стенами, а вроде уйти нельзя, и бегать туда-сюда, и на комбинат… Набегалась уже. В огороде я, может, и не такая полезная, но там я хотя бы делаю что-то, что мне нравится. А теперь вообще как-то тошно с этим предложением, ни отказаться, ни согласиться.

Она поджала губы и выжидательно уставилась на Макса. Он больше не улыбался. Сидел ровно, соединив пальцы рук, и смотрел на названную сестру очень задумчиво и серьёзно. Мог ли он думать о том же, о чём думала Рада? А если мог, думал ли он в ту же сторону?

— Возьми меня с собой. — Она выпалила это быстрее, чем успела подумать и испугаться. — Не охотничать и вот это всё, а просто посмотреть мир, другие поселения. Вдруг найдётся что-то? Ну, вдруг я где-то останусь, и буду делать что-то интересное и полезное, чтобы и мне было хорошо, и всем? Или, может… — Рада запнулась, когда ком отчаянной надежды встал поперёк горла. — Может, удастся что-то узнать, чтобы и тут хорошо устроиться…

Лицо Макса не выражало ничего определённого, и только длинные пальцы его рук отбивали частый ритм друг по другу.

— Ты хотя бы подумай…

Главное — чтобы не отказал. Если откажет, смысла упрашивать больше не будет. Когда Макс открыл рот, намереваясь что-то ответить, старшая дочь Беляевых сжалась, но в голосе названного брата не оказалось ни резкости, ни отвратительных слащавых ноток, которыми ей отказывали якобы не желающие её обидеть люди.

— Идея неплохая, но труднореализуемая. У меня сгорела машина, а вместе с ней — всё снаряжение, все вещи, включая книгу. Один напарник остался. — Макс странно усмехнулся, его пальцы сжались. — Машину достанем, у меня есть договорённости, но это если Слава доберётся туда и обратно живым. А вот потом начнётся интересное. Мне нужно восстановить книгу, а это Москва. Тащить тебя в Москву мне не хочется.

Рада яростно закивала головой: кому в здравом уме вообще может хотеться в Москву?

— Потом надо будет восстанавливать ресурсы, а для этого ещё поработать придётся, и записи… Всё с начала… — Его руки сжались так, что побелели костяшки, но вскоре расслабились. Макс медленно выдохнул и расправил напрягшиеся плечи. — Сложно, Рада, не знаю пока. Вроде как раз придётся много поездить по разным местам, а вроде это не те места, что тебе надо. Давай так. Мой напарник вернётся с машиной, а я пока прикину, что нам нужно будет сделать, чтобы восстановиться. А потом посмотрим. Поговорим ещё раз.

— Ага…

Главное было — не кричать. Не надо будить весь дом, не надо давать Максу понять, что для Рады его слова равносильны согласию. Потому что она обязательно придумает, как вписаться во все его планы, он ещё сам захочет, чтобы названная сестра поехала с ними! Всё обязательно получится. Всё получится, а значит, никакого парома, никакого комбината и никаких сделок с совестью и Старым Псом. Только дорога, новые места и люди, и лес. Лес, который звал, касался щёк нежными пальцами листьев и обнимал тёплым ветром, он затыкал зияющую пустоту в груди Рады и — она откуда-то знала это — какую-то пустоту в нём закрывала она сама.

2. Охотник

Макс не спит. Он сам не знает, отчего проснулся — будильник на обновление охранки должен сработать только через полчаса. Ему тревожно, и непонимание источника тревоги лишь подогревает её.

Вокруг тихо, но не слишком. Снаружи шумит лес, куда они заехали на ночь, буквально закопавшись в кусты; внутри сопит Слава. Макс оборачивается, чтобы убедиться: его напарник действительно спит. И да, он спит, привычно разметавшись по широкому пространству заднего сиденья. Для Славы места не может быть слишком много.

Предпочитающий спать на водительском месте Макс поднимает спинку сиденья. Тревога не даёт ему покоя, и он привычно проверяет, на месте ли неизменно пристёгнутая к его поясу книга и далеко ли баллоны с газом. Негромкий всхрап Славы заставляет его дёрнуться. Выругав себя за излишнюю паранойю, Макс садится ровнее, и в этот самый момент срабатывает охранка. Кто-то — человек или вампир — пересёк границу в тридцать метров.

— Кот! Вставай!