За гранью Разлома (СИ)

— Макс, ну это же ерунда какая-то. Там и голос один, и внешне один человек, и действует одинаково. И вообще, это, по-твоему, какой-то отряд самоубийц одинаковых? И каждый ждёт, пока умрёт предыдущий, а потом идёт умирать сам?

— Я думаю, что всё проще. Что мы знаем о Бессмертном? Высокий, крепкого телосложения, хоккейная маска, низкий приглушённый голос. Говорить особо не любит, с репортёрами не общается. Записей его голоса слишком мало для надёжного сравнения, хоккейную маску достать несложно, и среди охотников качков много. Они надевают маски и идут в поселения, надеясь, назвавшись Бессмертным, что-нибудь получить, и наверняка получают. По радио говорят, что Бессмертный побывал там-то, и в окрестностях в скором времени появляются Кровавые. И вот уже на глазах у невольных свидетелей крупный мужчина в хоккейной маске погибает, чтобы через пару дней снова появиться в новостях.

— Но подвиги-то настоящие…

— Многие новички-охотники живут — недолго — в иллюзии, что они тут, чтобы делать что-то героическое. Опять же, у новичков часто проблемы с самообеспечением, выдавать себя за знаменитость — вполне себе ход.

— И что, по-твоему, в мире так много таких вот людей подобного телосложения, которые хотят делать что-то героическое, но при этом прячутся за чужим именем?

Вероятность подобного была сомнительной, но Макс, в своё время долго размышлявший над феноменом Бессмертного, более реалистичного объяснения не нашёл.

— Мотыльки проделывали это уже много раз. Их всегда шестеро, со стороны перемен не видно, а у них от изначального состава уже, кажется, никого не осталось. А про телосложение… Давай вспомним Близнецов, — предложил он. — Там тоже был парень-шкаф, и они тоже лезли в герои. И где они теперь?

Рада вспыхнула ещё ярче: Макс отлично помнил, как в своё время она сходила с ума по Близнецам.

— Их так и не нашли мёртвыми! — гневно заявила Беляева, и Макс, не сомневавшийся, что однажды его жизнь оборвётся как-нибудь так, бесстрастно ответил:

— Тех, кто умирает не на публике, редко находят. Чаще всего их выслеживают и тихо убирают отряды Серебряных или Кровавых, выпивают до дна и ждут, когда выпитые встанут упырями, чтобы стать очередным пушечным мясом. Вот и всё.

— Мне кажется, о смерти Близнецов должны были на весь мир заявить! — Теперь Рада звучала обиженно. — Чтобы все боялись.

— Наоборот. Большинство испугается, а кто-то разозлится. Начнут искать и мстить, и опять сложится эта цепь охоты на охотников на охотников. Этого не любят не только у нас.

Когда пошли слухи о смерти Близнецов, Макс считался охотником уже около пяти лет. Многое успело случиться: погиб Синий, ушла Томка, сменилась кажущаяся бесконечной череда напарников. Руки Макса уже были по локоть в крови, книга почти заполнена, а цели сформированы. Макс считал себя лишённым иллюзий состоявшимся охотником, и всё равно произнесённая Сестрой из Близнецов речь сумела его задеть. Он ждал, что Близнецов будут искать. Что уже сформированная тогда Инквизиция не оставит этого без ответа, но ничего не случилось. Имена, ранее заполнявшие эфир так же, как сейчас — имя Бессмертного, просто стали упоминаться всё реже, пока не исчезли совсем.

В голову вдруг пришла мысль: если бы он был известен, сейчас, оказавшись совершенно беспомощным без машины и книги, тоже оказался бы пропавшим без вести, возможно — погибшим. Думать о таком было тошно.

Тошно было и потому, что Слава не возвращался. С возвращения Макса в поселение прошло две недели, потом ещё два дня. Максу казалось, что он начинает сходить с ума. Он записал всё, что удалось вспомнить из сгоревших заметок, разобрал оставшиеся у него вещи, составил списки необходимого и обсудил с Дмитричем, что из этого он готов предоставить «в благодарность за избавление от Рады».

Макс даже поговорил с Беляевым-отцом. Егор Анатольевич выслушал его с тяжёлым каменным лицом, помолчал, когда охотник закончил говорить, и спросил:

— Она этого хочет?

— Она сама попросила меня взять её с собой. Я ответил, что подумаю.

Егор Анатольевич едва заметно кивнул и вновь замер. Невысокий и коренастый, с сединой в крупных кудрях отросших до ушей волос и в густой бороде, он давил на Макса своей тяжестью так, что тому дважды пришлось напоминать себе: он уже не ребёнок. И его фамилия — не Беляев.

Тяжёлое молчание продлилось не дольше пяти секунд, когда Егор Анатольевич едва заметно опустил голову.

— Хорошо. Пусть будет, как она хочет.

Он развернулся и пробрёл к лестнице на второй этаж, и Макс готов был поклясться, что хромота отца Рады усилилась. Скрипнули ступени. Егор Анатольевич поднялся на половину, так, что его головы и плеч уже не было видно снизу, и вдруг слегка севшим голосом заявил:

— Я поговорю с женой. На тебе — моя мать.

Он действительно поговорил с тётей Асей. Макс пару дней наблюдал её покрасневшие глаза, и лишь потом, подойдя к нему, она тихо и грустно попросила:

— Пожалуйста, позаботься о Раде.

С баб Ниной вышло сложнее. Старшая Беляева не спорила, но много говорила и много спрашивала.

— Ты ведь понимаешь, что с ней не всё просто?