За гранью Разлома (СИ)

— Сломал старый протез, а новый оказался длинноват. Видел бы ты, как он ходил! Прыгал кузнечиком. Хотел подпилить, да перестарался чутка, и теперь ковыляет, как ёж. Ну, сам увидишь. Проходите давайте.

Заходя в поселение следом за Мишей, Макс обернулся на охранников, и увидел, что те, моментально потеряв к пришедшим интерес, вернулись к шахматам.

— Ты знаком с ними? — негромко спросил он, и Бессмертный ответил:

— Во время активной работы заезжал почти каждый месяц. Лично никогда не общались, но народ тут приветливый. Думаю, они догадываются, кто я, но не…

Он говорил что-то ещё, но Макс перестал его слышать, заметив с головы до пят закутанного в одежду человека, проходящего мимо. Вампир. Родич тех, кого Макс выслеживал, убивал, боялся и ненавидел. Должно быть, всколыхнувшиеся в душе чувства слишком ярко отобразились на его лице, потому что Бессмертный, положив руку на плечо другу, негромко напомнил ему:

— Всё хорошо.

Макс отвернулся.

Громоздким тёмным пятном посреди поселения распласталось двухэтажное сооружение. Первый этаж кирпичный, второй и надстройки на абсолютно плоской крыше — из дерева. Неестественный прямоугольник без окон и видимых дверей, окружённый соснами, казался чернильным пятном на картине, грубой заплаткой на платье из нежной ткани, бурой коровой в стаде белых овец. В небольшом отдалении от сооружения расположились простые домики, маленькие, но стоящие совсем не плотно. Вслед за Мишей направляясь к одному из них, Макс заметил собачью конуру, клетку с курами, парочку крытых теплиц. Поселение на берегу Камы не могло позволить себе содержать животных, здесь же места было достаточно. Оставалось только порадоваться, что Миша выбрал верную тропу: им не пришлось обходить всю эту территорию.

Улицы пустовали.

— Где все люди? — спросил Чтец, и Бессмертный беззаботно пожал плечами.

— Здесь почти все живут ночью.

Окна и ставни домов в большинстве своём были заперты, но дом, к которому подошёл Миша, оказался распахнут навстречу гостям. Несколько раз ударив в стенку кулаком, Бессмертный негромко позвал:

— Ваня! — и почти сразу услышал ворчливый ответ:

— Да иду я, не барабань.

Шаги неизвестного сопровождались тяжёлым деревянным стуком. Макс отступил в сторону, ожидая увидеть пожилого инвалида, но из двери вывалился не искалеченный старик, а самый настоящий пират лет сорока. Деревянная нога в самом деле была ему коротка, а кудрявая рыжая борода торчала в стороны кусками медной проволоки. Левый глаз пирата скрывала чёрная повязка, а правый, голубой и ясный, сиял с насмешливым задором. Сморщенная под повязкой кожа выдавала старый ожёг.

— Что, явился? — Голос бывшего охотника оказался низким и звучным: Максу хотелось бы, чтобы он говорил немного тише. — А это кто? Ты что, всё-таки выкинул ту котяру?

— Мы теперь работаем вместе, — уклончиво отозвался Миша, скидывая со спины рюкзак. — Та котяра передала тебе пирожков.

Он вытащил и передал пирату свёрток. Ваня принял его с большой осторожностью.

— С творогом.

— Спасибо, что ли, — проворчал одноногий. — Что она у тебя, больше не бросается ножами?

Бессмертный помрачнел.

— Ничего не изменилось с прошлого раза. Она почти не выходит.

Пират вздохнул и бережно переложил свёрток в другую руку.

— И чёрт с ней. Ну, проходите, что ли. — Он наконец-таки повернулся к Максу. — А ты не смотри с такой кислой рожей. Как тебя звать-то? Я Ваня.

— Меня зовут Саша.

Единственный глаз Вани сощурился.

— Тоже охотник?

Макс ответил оценивающим взглядом.

— Тоже. Как и ты, насколько я слышал. Можно узнать, кто ты?

Глаз сощурился ещё сильнее.

— Нет.

— Почему?

— Потому что я был настоящей, чтоб её, легендой. Моё имя по радио с придыханием говорили. Я снился Кровавым в кошмарах. А теперь, значит… — Ваня с чувством топнул деревянной ногой о крыльцо.

— Ну, это ты врёшь, — добродушно улыбаясь, пожурил его Миша.

— Не вру, а преувеличиваю, — огрызнулся пират. — Да и неважно. Мало кто из наших, кто не по своей воле завязал, говорит о прошлом. Туда уже не вернуться, и ну его к чертям.

Макс недовольно покачал головой. Он не хотел ввязываться в спор и не хотел думать о том, что стало бы с ним, лишись он надежды вернуть свою книгу навсегда.

— Дело твоё.

— Именно, — охотно согласился Ваня и первым двинулся вглубь дома. — Заходите уже, солнце светит — глазам больно. Глазу.

Втроём они выпили мятного чаю с пирожками Миры. Ваня ел и, не скрывая горечи, ругался на «ту депрессивную кошару, которая готовит так вкусно». Слушая его, Макс вдруг вспомнил фирменные ягодные пирожки Беляевых и прикусил кончик языка.

Ему не нравился маленький неприбранный домик Вани. Не нравился большой шкаф с покосившимися дверцами, не нравилось замечать то и дело снующего по углам домового, не нравилось хорошо различимое из окна тёмное закрытого здания без окон и дверей. Макс разглядывал его, почти не слушая торгующихся на фоне Мишу и Ваню. Пират привередливо разглядывал принесённые Бессмертным векселя, проверяли, выспрашивал, а Чтец с тоской вспоминал, сколько его активов сгинуло в сгоревшей машине.

Разговор закончился, чай тоже.