За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

Экспериментальные лисы, домашние собаки и живущие в дикой природе бонобо – все они демонстрируют, что генетической предрасположенности к дружелюбию сопутствуют случайные признаки, не выведенные в результате селекции, а запрограммированные в тех же участках ДНК. Оказывается, у всех одомашненных животных приспособление к жизни рядом с человеком сопровождается появлением целого ряда характеристик. За многие поколения селекции большинство млекопитающих (коров, свиней, овец, коз и даже морских свинок) уменьшились в размерах и стали более стройными по сравнению с живущими на воле родственниками. Как правило, уменьшается и череп, а вместе с ним и сам мозг. Рыло укорачивается, морда выглядит более плоской. Зубы уже не умещаются в укоротившихся челюстях и становятся меньше. Стираются различия в размерах самцов и самок. Более разнообразными становятся окрас и текстура шкуры. Увеличивается способность запасать жир под кожей и в мышцах. Уменьшается активность, животные становятся послушнее. Период размножения удлиняется, интенсифицируется ухаживание, сексуальная стимуляция, нерепродуктивное сексуальное поведение, растет количество близнецов и выработка молока. Ювенильное поведение, в том числе игра и низкий уровень агрессии самцов, распространяется и на взрослые особи.

В процессе одомашнивания размер мозга у собак относительно веса тела уменьшился на 30 %, если сравнивать их с волками. У свиней и хорьков – тоже на 30 %, у норок – приблизительно на 20 %, у лошадей – на 15 %. У одичавших домашних животных размер мозга не увеличивается, и это значит, что дело действительно в генетике. По сравнению с дикими предками домашние морские свинки менее агрессивны, их больше интересует секс, и они обращают меньше внимания на окружающую обстановку. Причиной таких перемен в поведении стали генетические изменения, повлиявшие на эндорфиновую систему.

В позднем плейстоцене многочисленные изменения такого рода произошли в некоторых популяциях человека. Давайте обратимся к ископаемым останкам человека. Мы склонны считать, что цивилизация сделала человека больше, в действительности наши современники ниже древних людей. Примерно восемнадцать тысяч лет назад в Европе рост уменьшился на десять сантиметров. Эта тенденция продолжилась и при переходе к сельскому хозяйству. Вероятно, потепление климата можно исключить из причин уменьшения размеров. Обычно люди – за некоторыми существенными исключениями – реагируют на длительное по эволюционным меркам потепление климата увеличением роста, потому что более длинные кости способствуют эффективному охлаждению. Это значит, что уменьшение роста людей, по всей видимости, было вызвано другими изменениями. (Улучшение здоровья и питания европейцев за последние двести лет снова сделали их такими же высокими, как их предки из эпохи палеолита.)

Другие изменения происходили по мере того, как люди приобретали современную внешность. По сравнению с неандертальцами, первыми современными людьми, появившимися сто тридцать тысяч лет назад, «у нас лицо гораздо меньше», как считает американский антрополог Осбьорн Пирсон. В конце плейстоцена у некоторых групп людей и живших рядом с ними животных начали все больше проявляться параллельные признаки, такие как уменьшение размеров и роста, укорочение лица и челюстей, уменьшение размера зубов и более плотное их расположение. Пирсон говорит, что уменьшение размеров нашего лица и зубов началось во время длительного процесса перехода к оседлой жизни.

Специалисты спорят, уменьшился ли размер человеческого мозга по отношению к массе тела. Но в абсолютных величинах наш мозг меньше, чем у неандертальцев. Например, у мужчин из австралийских племен, как оседлых, так и кочевых, с эпохи плейстоцена до наших времен, голоцена, объем черепа уменьшился на 9 %. Приблизительно за двенадцать тысяч лет такие изменения произошли со всеми людьми. Мозг современного человека с объемом 1350 см3 уменьшился на 10 %, с 1500 см3 у неандертальца.

Животные, которых одомашнивали, получали кров, пищу, измененную в процессе перехода к сельскому хозяйству, и защиту от хищников в обмен на относительную потерю свободы. Это уменьшало их сенсорные потребности, что способствовало дальнейшему одомашниванию. Одомашненные животные привыкали к жизни при пониженной активности и стимуляции, но то же самое происходило с людьми. Человек обеспечивал более безопасную и пассивную жизнь не только для своего скота, но и для самого себя. Лишение свободы было взаимным. Уходя из мира дикой природы и основывая сельскохозяйственные поселения, мы тоже становились сельскохозяйственными животными. Джон Олмен, исследователь мозга из Калифорнийского технологического института, говорит, что посредством сельского хозяйства и других способов уменьшения каждодневного риска люди одомашнили себя. В обеспечении себя кровом и пищей мы теперь зависим от других. В этом отношении мы очень похожи на пуделей.