За гранью вечности (СИ)

Тем временем в Храме Стражников проходила другая встреча: Фаметес ан Ривен пригласил к себе Кайнуса – Посланника Кайсинель и хранителя крепости Иллюзий Ингисона.

– Правитель Элизиума, Владыка Кайсинель пожелал не отдавать Ингисон, – медленно говорил милозвучным струящимся голосом старейший Даэв Элиоса. – Не сомневайтесь в мудрости Владыки…

– Я не могу, господин Кайнус… – пытался возразить Фаметес.

– Я не Ваш господин… Ваши господа – Ариэль, Юстиэль, Байзел, Неджакан и Кайсинель. Их воле мы все должны подчиняться…

– В Бездне творятся ужасы. И её мы можем отвоевать, а Ингисон – уже нет, – печально проговорил последние слова юноша.

– Бездна – проклятая земля. Это земля балауров. Пусть балаурской и останется, – словно напевал Кайнус.

– Дело в безопасности Элизиума! Отдать крепости Бездны равносильно тому, что подписать нашей расе смертный приговор!

– Воля Ваша, правитель Элиоса… – заговорил Посланник разочарованно, едва не шёпотом. – Но знайте, что на избранном пути обратной дороги нет…

Фаметес опять впал в раздумья.

«Ну что за жизнь такая?» – гневно донимал себя юноша.

«Думай о людях…» – голос совести взывал его послушаться Фараниса.

Спустя минуты безуспешного поиска доводов против вывода войск из Балаурии, правитель взял себя в руки и произнёс:

– Я вызволяю людей из Ингисона!

Глаза Кайнуса поникли ещё сильнее. Безудержная печаль читалась в ярко-голубых светящихся глазах бессмертного Посланника. Наконец, он сказал своё последнее слово:

– Жаль, что Вы так быстро сдались… – и удалился.

Фаметес остался один и велел страже, ждущей за дверью, немедленно предупредить начальника порта о приказе вывезти оба легиона из земель балауров. Также он скомандовал собрать ровно один легион из патруля Элизиума и направить его в Арэшурат под предводительство военачальника Фараниса.

Покорнейше кивнув: «Слушаюсь!» – стражники поторопились исполнять указания своего повелителя.

Фаметес вышел на балкон своих покоев. С такой высоты был виден не только Элизиум, но и Элиан, Бертрон, Фоэта. Вдали темнели очертания основания разрушенной Башни Вечности.

Юношу тревожила всего одна мысль: а готов ли он руководить Элизиумом? Только что из-за его глупости погибли тысячи человек, и раса потеряла две важные крепости Бездны. Как хорошо было раньше, когда Элиосом правил его отец, а он, несмышлёный ребёнок, беззаботно играл и шкодничал. Но судьба приготовила ему испытания, и детство закончилось в один миг.

Отец его был выдающимся правителем. Он не боялся битв и сам участвовал во многих, хоть и был смертным. Люди шли за ним, как за настоящим лидером. Это при его правлении был освоен Ингисон и захвачена половина Бездны. И погиб он, как герой, – в битве с балаурами у Срединного Хребта в Ингисоне.

Когда старого военачальника не стало, пал выбор, кому отдать престол. Орден Миразента во главе с Раверинтосом предложил Фаметеса, его единственного сына. Мать его трагически погибла спустя год после отца – болезнь. Совет военачальников поддержал Орденцев, и тринадцатилетний мальчик стал главой Элиоса.

Первые два года юный Фаметес пользовался советами Раверинтоса и Ордена Миразента. Фактически, в то время Элизиумом правил Орден. Немного повзрослев, мальчик стал принимать самостоятельные решения, не всегда разумные, но никто спорить с его волей не мог – он военачальник небесного города, он – главнокомандующий армией Элиоса. С тех пор власть Ордена медленно угасает. Хотя всё ещё довольно часто Фаметес обращается за помощью к своему верному советнику – Раверинтосу.

И вот теперь, когда юноша поступил так, как считал нужным, Элиос потерял и Ингисон, и почти всю Бездну – то, что непосильным трудом наживал его отец. Достоен ли он называться его сыном? Достоен ли он руководить Элиосом и вести расу к процветанию? Вот какие вопросы задавал себе Фаметес, вглядываясь в туманный горизонт заката.

***

Цитадель Фримума. Арэшурат.

За столом в небольшом кабаке сидели трое бессмертных: Исагир, Альфир и Териан Лекас. Вокруг было много воинов – все они обмывали успешный штурм.

– А всё-таки мне интересно, – ехидным голосом начал легат в бронзовой броне. – Зачем это светлозадому Даэву понадобилась та девка?

Териан обнаружил вцепившиеся в него взгляды обоих собеседников – дурной знак. Как всегда, он скрыл внутри себя все чувства и эмоции, а выдал лишь с показной ухмылкой:

– Балаур его знает… – взгляды товарищей по легиону никуда не делись. Поэтому Даэв решил перевести разговор на другую тему. – Слутгельмир больше ничего не хотел?

– Нет, – словно очнулся Исагир и пригубил новый стакан хмельного. – Мне кажется, Видар ничего ему не сделает. Он как никак не совершил ничего дурного.

– Пока нет… – отозвался Териан.

– Слутгельмир – странная персона, – продолжил легат. – Как и все Безмолвные.