За гранью возможного

«Можно ставить», — решил Игнатов и, рывком вскочив на ноги, вместе с Шагаевым кинулся к насыпи.

Остальные бойцы с трех сторон заняли оборону.

Игнатов и Шагаев финскими ножами, словно саперными лопатами, врезались в гравий и вырыли ямку. Сколько таких ямок они понаделали, занимаясь на курсах в Воронеже! Дело привычное. Сложнее установить мину.

Игнатов ввинтил детонатор, аккуратно присыпал мину гравием, чтобы не заметили ни обходчик, ни патруль. Поднялись и, отбежав к своим, залегли. Пошел дождь — мелкий, противный.

Решили зря не мокнуть, возвращаться на базу. Впереди по-прежнему шагал Дашковский — вел бойцов другой дорогой. С первых дней пребывания в тылу врага Игнатов взял за правило два раза по одной стежке не ходить, чтобы не напороться на карателей.

Поднялись на пригорок, невдалеке в поле увидели огонек костра. Возле него находились люди, кони.

— Да гэта хлопцы в ночном, — догадался Дашковский.

Подошли. У пылающего костра лежали, сидели мальчишки в ватниках. Чуть поодаль, похрупывая сочной травой, паслись три лошаденки.

Увидев бойцов, мальчишки испуганно вытаращили глаза — верно, приняли их за полицаев…

На железной дороге между тем нарастал шум приближающегося поезда. Минута, другая — и взрыв. Вспыхнуло небо, послышались новые взрывы, затрещали автоматные и пулеметные очереди.

— Ура! — вскочив, что есть силы закричал белобрысый парнишка и запустил в темноту шапку-ушанку. — Наши бомбят, на-а… — И осекся, уставившись испуганно-радостно на подрывников.

— Ну что, хлопцы, притихли? — не выдержал Игнатов. — Свои мы… — Он шагнул к костру, и мальчишки увидели звездочку на пилотке.

— Неужели десантники? — словно не верил своим глазам парнишка.

— Они самые.

…Дашковский и Шагаев, посланные утром в разведку на место диверсии, установили, что ночью подорвался состав с живой силой противника…

Гитлеровцы подогнали к месту взрыва санитарный поезд и почти сутки грузили в него убитых и раненых.

Еще раз проверив результаты диверсии, Рабцевич послал в Центр радиограмму:

«8 сентября 1942 года в 23 часа 55 минут на перегоне между станциями Красный Берег — Телуша группой Игнатова пущен под откос эшелон противника, который следовал в сторону Жлобина».

Через неделю на базу пришел посыльный от Пикунова. Он принес донесение о подрыве вражеского состава с продовольствием и техникой.

— Вот это отлично, — прочитав донесение, сказал Рабцевич. — У нас жертв нет. Да и противник почувствовал наше присутствие.

Он стал просматривать номер фашистской бобруйской газеты «Новый путь», которую также передал посыльный. Внимание привлекла небольшая заметка, в которой фашисты сетовали на то, что «бандиты из леса» — так они именовали партизан — ведут борьбу не по правилам. В этой заметке упоминался состав, который подорвала группа Игнатова. Гитлеровцы писали, что это был санитарный поезд.

— Как тебе нравится, Карл, брехня фашистская? — обратился Рабцевич к Линке. — Выходит, они на фронт гнали состав с ранеными…

Линке, прочитав, усмехнулся:

— А чего тут удивляться, фашисты еще ни разу не говорили правду!

Крепкие корни

Был поздний осенний вечер. В штабной землянке шло совещание. В помещении было всего трое — Рабцевич, Линке и Змушко. На столе стояла коптилка. Рыжевато-коричневое с черной бахромой пламя отбрасывало на бревенчатые стены колеблющиеся, ломаные тени.

Змушко доложил добытые разведданные. Пикунов и Игнатов подобрали среди местного населения надежных людей, которые не только информируют о всех передвижениях противника, но и отправляются в качестве проводников на диверсии, потом устанавливают размеры нанесенного фашистам урона. Змушко побывал в родных местах, рассказал о земляках, готовых помогать отряду.

— Спасибо за информацию, — сказал Рабцевич, когда начальник разведки закончил доклад.

Командир достал топографическую карту, расстелил на столе.

— Вот зона действия нашего отряда: Осиповичи, Бобруйск, Жлобин. В каждом из этих городов крупный железнодорожный узел. Вот сюда теперь и должно быть нацелено наше внимание. Твоя задача — помочь группам установить связь с патриотами на этих узлах. Потом займешься Калинковичами. Ясно?

Змушко кивнул.

— Еще раз прошу тебя, предупреди командиров групп, всех, кто работает со связными: быть как можно осторожней.

То, как важна конспирация в работе со связными, Рабцевич хорошо познал на собственном опыте. Еще с гражданской он помнил, что бывает, когда оккупанты пронюхивают о связях с партизанами.

Зимой восемнадцатого года белопольский генерал Довбор-Мусницкий поднял мятеж. Его корпус легионеров, созданный еще Временным правительством, занял Могилевскую губернию. Последовали грабежи, насилия… Рабцевич вместе с Кириллом Орловским и Константином Русановым организовали партизанский отряд, чтобы бороться с белополяками. Бойцом отряда был и брат Александра Марковича — Михаил.