За гранью возможного

Григорий подсказал Игнатову, что лучшее место для диверсии - перегон между станциями Красный Берег и Малевичи. На участке, кроме патрулей, охраны нет, единственная трудность - подход к дороге: местность открытая, безлесная.

- Вряд ли там фашисты нас будут ждать, - сказал Игнатов.

Ночью шестого июля сорок третьего года он с группой, в которую входили Николай Рослик, Сергей Храпов, Алексей Плетнев, Иван Дашковский, Николай Брюшко и Федор Говор, отправился на диверсионную операцию. Удачно преодолели реку Добысну - мост оказался неохраняемым - и подошли к железной дороге. Не видно ни зги. Но все же участок, где насыпь была покруче, подобрали. В придорожных кустах залегли. Казалось, ничего-то на свете не было, кроме этой темноты. Немного подождали. Игнатов с Брюшко уже взобрались было на полотно, чтобы поставить мину, как со стороны станции Малевичи послышались шаги и собачье поскуливание... Прислушались. Бесшумно скатились с насыпи, отползли к своим, затаились. Шаги приближались. Изредка вспыхивал луч карманного фонарика, шарил по шпалам. Это был патруль - два автоматчика с собакой. Дойдя до того места, где только что находился Игнатов с товарищем, собака громко залаяла и, натянув поводок, потащила немцев к кустам.

"Учуяла, подлая!" - выругался Игнатов и приготовил автомат. Не хотелось открывать огонь, но...

На насыпи вновь вспыхнул карманный фонарик, его тусклый луч пошарил в вязкой темноте и, не достав до кустов, погас. Немец потоптался на месте, резко дернул собаку, отчего она жалобно заскулила, и пошел дальше. Когда шаги наконец затихли в ночи, бойцы облегченно вздохнули: "Пронесло!" Игнатов с Брюшко еще немного выждали и опять поползли к насыпи. Брюшко быстро выкопал лунку, Игнатов поставил мину, тщательно ее замаскировал, припал ухом к рельсу: он еле слышно вибрировал.

- Идет от Красного Берега!

Отползли в кусты, немного переждали там и пошли прочь от железной дороги, чтобы избежать столкновения с фашистами.

Услышали взрыв, скрежет металла, увидели пламя, вздыбившиеся вагоны и заторопились на базу...

* * *

Григорию Науменко в ту ночь спать почти не пришлось. Едва сомкнул глаза, как с улицы донесся шум машины. Затем - беспокойный стук в дверь.

Оказалось, за ним приехал сам начальник аварийно-спасательной бригады лейтенант Юган.

- Быстро собирайся! - приказал он.

Такие вызовы были далеко не редкими, к ним привык сам Григорий, привыкла и его семья. Вызов ночью - значит, где-то опять поработали партизаны.

О том, что причиной вызова является диверсия группы Игнатова, подумал лишь тогда, когда машина поехала в сторону Малевичей. Место диверсии было плотно оцеплено, но подходить к составу под откосом фашисты не решились.

По приказу Югана Науменко тут же подключил телефон к линии. Прибывший на место происшествия жандармский офицер приказал ему пройти к железной дороге и осмотреть состав.

У Науменко мелькнула страшная догадка; пошел, а тревога не оставляла. Это был тот эшелон, который он видел в тупике крахмального завода. Возле разрушенных вагонов валялись какие-то баллоны: большие - голубого цвета и маленькие - коричневые. Кое-где трава присыпана белым порошком. Из-под перевернутой платформы, на которой стоял зенитный пулемет, слышались стоны...

У Науменко защипало глаза, они заслезились, началась тошнота. Григорий повернул обратно, сделал несколько шагов - и замер. "Черт возьми, надо было собрать немного порошка. Теперь уже поздно!.."

Жандармский офицер, выслушав Науменко, приказал ему надеть противогаз и попытаться спасти оставшихся в живых немцев.

Радость захлестывала Науменко, но он сдержался.

Под обломками вагона Григорий нашел прорезиненную сумку и торопливо стал складывать в нее пакеты с порошком серого и белого цвета; положил и маленький баллон (большой было просто не унести), противогаз, прорезиненную накидку. Он торопился - уже светало, гитлеровцы могли заметить, что он занимается не тем, чем приказано. Наполнив сумку, он вытащил из-под платформы немца, который не подавал признаков жизни, и поволок его к командному пункту. У кустов остановился, чтобы спрятать сумку и передохнуть.

Наконец к месту крушения прибыл специальный поезд с эсэсовцами и группой солдат в защитной одежде. Полицейских, стоявших в оцеплении, сняли. С ними отпустили домой и Науменко, почувствовавшего себя совсем плохо.

Едва добрался до постели, как забылся крепким сном. Родители, помня о ночном вызове, не тревожили сына. Целые сутки проспал он, а когда проснулся, сразу же вспомнил про сумку. Он спрятал ее далеко от железнодорожного полотна, но душа болела - кто их, фашистов, знает, может, вздумают прочесать прилегающую местность.

Голова болела отчаянно, но делать нечего - надо идти на работу. Он рассчитывал, что Юган непременно пошлет его на линию, к месту диверсии, как это делал всегда.

Так и случилось. Стоило Науменко появиться в конторе, Юган тут же выписал ему специальный пропуск и немедленно отправил осматривать участок телефонной проводки под Малевичами.

- Ты есть честный работник, - сказал он вдогонку.