За гранью возможного. Военная разведка России на Дальнем Востоке. 1918-1945 гг.

Одним из несчастных, который оказался в руках японских палачей, был солдат Красной армии Демченко (имя его, к сожалению, неизвестно). Вообще лица, попадавшие в тюрьму отряда Исии, имен и фамилий не имели. Они также не имели надежды вырваться на свободу. О Демченко вспомнил во время допроса на судебном процессе в Хабаровске в декабре 1949 года бывший заместитель начальника японского лагеря «Хогоин» Ямагаси. Допрошенный в качестве свидетеля, он сказал судьям военного трибунала:

…Фамилий всех лиц, отправленных на уничтожение в 731-й отряд, я не помню. До сего времени сохранились в памяти следующие лица:… солдат Советской Армии Демченко, который в категорической форме отказался давать какие-либо сведения о Советском Союзе. С моего разрешения к нему применялись меры физического воздействия. Его следователи подвергали пытке, подвешивали за руки, за ноги к балке. Демченко все же показаний не давал… Тогда я решил его физически уничтожить и с этой целью отправил его в 731-й отряд…[268]

Далее Ямагаси заявил:

Всего мною… из лагеря «Хогоин» на верную смерть было отправлено 40 советских граждан, которые под опытами умирали…

Если заключенный, несмотря на заражение его смертоносными бактериями, выздоравливал, — показывал на суде в Хабаровске в 1949 году обвиняемый Кавасима Киоси, бывший генерал-майор медицинской службы японской армии, — то это не спасало его от повторных опытов, которые продолжались до тех пор, пока не наступала смерть от заражения. Лиц, подвергавшихся заражению, лечили, исследуя различные методы лечения, нормально питали и после того, как они окончательно поправлялись, использовали для следующего эксперимента, заражая другим видом бактерий. Во всяком случае, живым из этой фабрики смерти никто никогда не выходил…

В 731 — й отряд ежегодно доставлялось от 500 до 600 заключенных. Не менее 600 человек ежегодно умирали в результате заражения различными бактериями острых инфекционных заболеваний…

Подобные опыты над людьми проводились и в отряде № 100, которым командовал генерал-майор ветеринарной службы Вакамацу. Отряд № 100 располагался в районе местечка Могатон в 10 километрах южнее города Чанчунь. Этот отряд тоже имел обширные помещения, специальное оборудование и обученный медицинский персонал. На отряд № 100 возлагалась задачи по проведению диверсионных операций, которые вели к заражению эпидемическими бактериями пастбищ скота и водоемов. В связи с этим отряд № 100 был тесно связан с разведывательным отделом Квантунской армии.

В отряд № 100 также направлялись «особые поставки», которые были обречены на смерть в ходе опытов, которые проводили над ними японские бактериологи…

Глава одиннадцатая СУДЬБА «ЧЕРНОГО МОНАХА»

Случайная встреча Василия Ощепкова с японцами в ресторане Делового клуба в Новосибирске, которая произошла вечером 24 апреля 1927 года, возможно, и не отразилась на судьбе «Черного Монаха». Мало ли подобных встреч происходит в крупных городах России? Но Ощепков был разведчиком, являлся сотрудником Разведывательного отдела штаба Сибирского военного округа, и, видимо, не только он один честно написал рапорт своему начальству о контакте с японцем Того.

В последующие два года Ощепкова стали преследовать неудачи и несчастья. Его жена тяжело заболела чахоткой. Вылечить ее не удавалось. Ощепков добивался перевода в центральную часть России, поближе к Москве, где практиковали известные терапевты, которые, видимо, могли оказать помощь его Машеньке. Но перевода добиться не удалось.

Прошло еще около полутора лет. Маша скончалась, не дожив до двадцати лет. Ошепков похоронил ее на одном из новосибирских погостов и остался один. Видимо, ему самой судьбой было предписано жить сиротой. Он потерял мать, с большим трудом расстался с разведывательной работой, которую успел понять и полюбить, он похоронил жену, которую очень любил. В письме одному московскому другу он не выдержал и написал, что «…израсходовал без толку добрую половину своих молодых лет…».

Товарищи по спортивному клубу не дали ему потерять равновесие, он удержался в седле и продолжал жить.

В октябре 1929 года военный переводчик Василий Ощепков был вызван в Москву, где начал новую жизнь, которая уже не была связана с военной разведкой. Ощепков занялся тренерской работой. В столице не было ни одного бойца, который бы был так силен и прошел полный курс обучения в японской школе «Кодокан — дзюдо».

Ощепков провел показательное выступление в Центральном Доме Красной армии. Он противостоял одновременно нескольким противникам. Кто-то из них был вооружен ножом, кто саблей, кто винтовкой. Один нападавший был вооружен пистолетом, в стволе которого был патрон, но без пули. Это было сделано специально — судья должен был увидеть что произойдет быстрее — вспышка в стволе пистолета нападавшего или Ощепков до «выстрела» успеет разоружить противника.