За гранью времени. Курская дуга

Везденецкий никогда не видел свою прабабушку, почти не слышал о ней, а сейчас мог видеть лично. Она родом из Каменска — это он знал. На весь Каменск семья Везденецких только одна. В пылу стычки как-то не было времени об этом подумать, но теперь столкновение с прошлым стало отчетливым и ясным.

Забавно осознать себя потомком проститутки. Забавно осознать себя вероятным бастардом, появившимся только благодаря залетному немцу, которого прабабушка обслужила во время оккупации.

Но нельзя ее винить.

Впрочем, справедлив и другой вариант: отцом Везденецкого был Мишка, но это вряд ли. Больно славянская у Мишки внешность, а Везденецкого в учебке называли обидным словом "Ганс", ведь чертами лица он был вылитый немец.

— Марина Везденецкая, — повторила она.

— НВГ платит тебе? — спросил Везденецкий.

— 200 рублей в месяц. Но десяток яиц фрицы отпускают за 150, - стыдливо призналась Марина, поняв, о чем пошла речь. — Что мне ещё делать? Миша тогда умрет с голоду. Варьку они убили, — Марина потупила взгляд. — За то, что кормила людей и продавала продукты не за дорого. После ее смерти мы совсем замучились с голоду.

— Теперь всё будет хорошо, — Везденецкий положил руку ей на плечо. — Вагнер тебе поможет. Можешь не сомневаться.

А вот это очень плохо. Вмешательства в полет "стрелы времени", семейные, всегда чреваты тем, что из прыжка ты вернешься, но у тебя не останется ни семьи, ни фамилии. Нет, сам ты не исчезнешь. И проживешь ровно столько, сколько отведено прожить, но лишишься истории рода, лишишься памяти о предках.

Благо, любой хроно-диверсант находился за гранью времени, так что даже смерть предка не могла стереть его из текущей реальности. Если вмешаться в жизнь Марины, если попытаться сделать ее лучше, если не будет того залетного немца, которому Везденецкий обязан жизнью, он мог остаться ни с чем. Ни матери не будет, ни отца. Будет только Везденецкий, выброшенный из естественного хода вещей машиной времени Баумана.

Из будущего диверсант пропадал, а если он пропадал из реальности вовсе, то каким образом можно исчезнуть?

Поступить иначе он не мог. Не мог обречь семью Везденецких на голодную смерть. Не мог обречь прабабушку на подобный заработок.

— Спасибо, — поблагодарила Марина. — А вы…. Останетесь чаю попить? Немцы совсем негодные мужики, — она спустила платье с плеча. — Мне не хватает заботы.

— Нет уж, — у Везденецкого волосы на загривке дыбом встали. Вот чего-чего, а подката со стороны собственной прабабки он хотел меньше всего. — Дел по горло, прости. Береги себя с сыном. Я постараюсь вас навещать.

Он минул прихожую с дурным ощущением в груди, спустился с крыльца по скрипучей лестнице и покинул двор вместе с Вагнером.

Вагнер собрал медикаменты четко по списку, оставив их в небольшом схроне подальше от парка. В лагерь Везденецкий вернулся только под утро, и передав лекарства Лехе.

— То что нужно, — сказал Леха, и отправился к Ане, под навес.

Катя только проснулась, но Вездецкому не хотелось возиться с ребенком, так что он просто оставил игрушку рядом с Катиным лежбищем. Глядя на игрушку, Катя удивленно захлопала ресницами, крепко обняла лошадку, и решила, что она сама к ней пришла, но потом заподозрила неладное, покосившись на спину Везденецкого.

Привалов, как обычно, задумчиво глядел на костёр.

— Ну, рассказывай, что выяснил, — Везденецкий уселся на пень и потер ладони. — Я много полезной информации добыл.

— А я добыл людей, — ответил Привалов. — Но с оружием у них проблема. И мне не удалось выяснить, где немцы прячут вооружение и как его поставляют. Скорее всего по железке, иначе никак. Не будут же они из Германии грузовиками автоматы переть. Долго и накладно.

— Оружие на железнодорожной станции Каменская, — Везденецкий вытянул из подсумка карту и передал Привалову, Привалов развернул ее, вгляделся.

— Даешь, — усмехнулся Привалов. — Пять тысяч фрицев, значит. Впятером мы с ними вряд ли справимся. Да даже если нас будет триста, как сейчас, тоже.

— У вас есть я, но возник один нюанс.

— Какой? — Привалов поднял на Везденецкого взгляд.

— Теперь меня могут убить. У фрицев есть новое оружие, и оно заточено как раз против меня.

— Вот это плохо, — спокойно ответил Привалов.

— Ничего плохого, — Везденецкий покачал головой. — Действовать нужно будет осмотрительней, и всё. Что думаешь?

— Думаю, сначала надо взять склад, захватить пару грузовых машин и обеспечить нас вооружением. Партизан тут полно, но они разбросаны. Если у нас появятся автоматы, люди сами придут. Мне удалось собрать лишь триста человек, но вооружены они плохо. По винтовке или автомату на три человека.

— Дядь Саш, — Катя будто возникла из ниоткуда, за плечом Везденецкого. — А это ты вернул Машу?

— Кого? — не понял Везденецкий, выдернутый из разговора.

— Машу, — она показала лошадку.

— Ну, да.

— Спасибо, — Катя благодарно обняла Везденецкого, а он весь выпрямился, как пружина, и вообще не понимал, как ему реагировать. Вроде приятно, но в то же время неловко. Ну, не умел он обращаться с детьми. Можно даже сказать, стеснялся собственной неловкости.