За грибами в Лондон

Этот самый длинный пас через весь Манхэттен я запомнил навсегда! Прежде всего, поразило метро – неприхотливо-промышленного вида: мчит – и ладно, не до красот. Мелькали станции. Но самое удивительное – как менялась публика! У нас такого нет. В районе Централ-парка вошли несколько удивительно респектабельных людей – казалось бы, таким в метро вообще нет смысла спускаться. Но я помнил слова своего друга-миллионера, что «манхэттенцы» по своему району на автомобилях не ездят… Особенно меня поразила своей статью и ухоженностью дама, совсем пожилая. У нас таких пожилых нет. И вдруг, как по взмаху палочки, все они исчезли, и в вагон ввалились шумные негры, некоторые едва одетые, а у одного «малыша» на руку была намотана тяжелая цепь, которой он так задумчиво поигрывал, поглядывая на нас.

– Гарлем, – проговорил Алекс, почти не двигая губами. – Не смотрите. Привяжется.

С разочарованием поняв, что с нами кашу не заваришь, «малыш» непринужденно лег на вагонную скамейку и лежал, занимая ее всю, как-то не смущаясь тем, что мы стоим. Потом и они вдруг исчезли (за свою зону, как я понял, тут обычно не заезжают: не поймут!), и вагоны заполнила еще более экзотическая публика – низкорослые, раскосые, с многочисленными жесткими косичками и мужчины, и женщины!

– Этот райончик называется Ямайка! – прокомментировал Алекс. – Живут ямайцы. Ну как вам?

– Впечатляет!

А на «Форт Ли», куда мы наконец прибыли, преобладали в основном белые… И это вдруг оказалось удивительным. К экзотике привык – как настоящий «местный».

С помощью Алекса я выкатил баул на колесиках (с шикарным телевизором и видиком) на панель, сиротливо огляделся – и в тот же момент подкатил автомобиль, и из него выскочили радостные Игорь с Мариной.

– Марина! Смотри! – восторженно вскричал Игорек. – Я был уверен, что никакого такого магазина, а уж тем более такого количества покупок не будет ни за что, Попов бредит… А все это – есть! Мы потрясены!

– Да обвыкаюсь помаленьку, – скромно проговорил я.

– Ну, быстро грузимся! – Ефимов заговорил. – Сюда давай…

Ну что, «американский футбол»? Я выиграл!

Я пытался сдержать свое слово, данное Вайлю; когда я выкатил баул с электроникой из магазина, он едва доставал мне до плеч. Но в последний день подключились Марина с Викой: «Должен ты что-то и Ноннке привезти – у вас ведь шаром покати!» И баул «превысил».

– Ага! – закричал радостно Генис, увидев меня (хотя я был за баулом почти не виден). – Что я тебе говорил? А ты – «У них духовный голод»! Вот что у них!

Добрый Вайль тяжело вздохнул.

– Скажи ему, Валера, – проговорил Вайль. – Ведь не только же это, – он указал на баул, – ты увозишь из Нью-Йорка?

– Нет! – ответил я искренне. – Главное – здесь! – И я указал на сердце.

– Вот видишь! – сказал Вайль.

С трудом, с помощью Ефимова, взвалили баул на весы.

– Перевес! – радостно вскричал Генис. – Надо доплачивать! Что я говорил?

– Ты «говорил» – ты и доплачивай! – проворчал Вайль. – За свое удовольствие – заплати!

– Да ладно! – Я полез в карман. – Я заплачу.

– За кого ты нас принимаешь? – вскричал Генис.

И пошел к «окошечку». Вернувшись, усмехнулся. Еще что-то придумал нехорошее.

– Не радуйся! Все равно все сопрут. Моя теща из Риги вот такой же загрузила. А получила – пустой! Сказали – через прореху все выпало, над Гренландией! – Генис захохотал.

Забегая вперед, скажу: он был не прав – баул мой не выпотрошили! Только полоснули бритвой – и этим почему-то ограничились.

– Ну это уже ваши орлы поработали, – так это потом прокомментировал Генис, когда они с Вайлем приехали в Питер и я рассказал про баул.

– Не может быть! – воскликнул Вайль. – Ты же знаешь, Александр: Ленинград – город высокой духовности, ограбить не могли.

– Ну, наверное, это я полоснул, чтобы не было все уж так гладко! – предположил я.

Так гладко и не было! Только я, помню, сел у иллюминатора, блаженно вытянув наконец ноги, – как вдруг увидал внизу возле самолета мой одинокий баул, мокнущий под дождем! Все-таки мне «везет»! Я стал с дикими криками хватать за ноги пробегающих стюардесс, показывал на баул внизу, и его загрузили… А бритвой полоснули, очевидно, потом!

Но я тогда этого не знал – поэтому покидал Америку, полный светлых чувств. А покупки-то так, ерунда! Главное – я тут увидел старых друзей и нашел новых. И понял: с теми, кто оказался так далеко, у нас по-прежнему больше общего, чем разного.

И океан на обратном пути не казался уже таким бесконечным и страшным.

Америка как соавтор

Жаркий Вашингтон