За каменной стеной

Я осторожно прошла вдоль гарнитура ближе к окну, внимая каждому слову любимого человека и предчувствуя заранее, какие тяжелые эмоции мне предстоит испытать.

Миша стряхнул пепел и вновь сделал затяжку.

– Я увидел «бабочку» в последний момент и среагировал, даже не задумываясь. Возможно, Дима справился бы сам, но одна лишняя секунда могла стоить слишком большой цены. – Он шумно вдохнул, а его взгляд пропал в пространстве. Затем повторил, будто убеждая себя уже в тысячный раз: – Я не собирался его убивать. Не хватило пространства для грамотной атаки…

«Я ВЕРЮ ТЕБЕ!» – в тот же миг закричало все внутри, но я титаническими усилиями заставила себя молчать. Будто любая мелочь могла заставить Мишу передумать рассказывать мне что-то.

– Когда стало ясно, что все кончено… Мне как битой в голову дали. Пришел в себя только в СИЗО. – Он достал новую сигарету, и я заметила, что движения его пальцев стали неловкими. – Там и началась моя веселая жизнь.

Я сглотнула от неожиданного открытия, что это началось гораздо раньше – еще в СИЗО! Настороженность невольно свернулась внутри, и я незаметно стиснула рукой край столешницы.

– Мне доходчиво объяснили, кого я прихлопнул – у этого отморозка оказалась богатая криминальная родословная. И с первого дня дали понять, что серьезные дядьки мне этого не спустят.

Миша прикрыл глаза, и я заметила, как стиснул зубы, словно собирался с силами, прежде чем продолжить.

– Я, конечно, слышал разные истории про неугодных под стражей… – Он усмехнулся. Только так угнетенно, что у меня мурашки выступили по коже. – Но то, что со мной эти твари делали, пытаясь прогнуть… К такому я не был готов.

Я поняла, что подошла к самому краю обрыва. Что прямо сейчас я шагну вниз, и мне будет очень больно.

Но я должна была это услышать. Миша должен был мне это сказать!

– Что они делали, Миша? – спросила я напряженно, буквально выдавливая из себя каждое слово.

– Они устроили мне ад, – до жути спокойно ответил он. – Подошли к этому грамотно – чтобы следов не оставалось. Связывали и били по пяткам, ребра ломали почти без синяков, суставы выкручивали – все что угодно, лишь бы нужное признание выбить… Устроили, мать его, пытки, как в средневековье. – Он задумчиво покачал головой. – Не представляю, сколько им бабла отвалили, чтобы так старательно не слезали с меня. Конечно, попадались и адекватные. Пытались советы давать, чтобы меньше прилетало. Но я не видел в этом выход…

Я до крови закусила щеку и закрыла глаза, потому что уже не могла сдержать слез. Стояла и безмолвно сотрясалась. Хотя, кажется, Миша погрузился в себя уже слишком глубоко, чтобы придать этому значение.

– Во мне скопилось столько гнева… что он буквально сжирал меня! Только благодаря ему я не сломался. Однажды смог одного мудака застать врасплох и так избил его, что больше не видел в СИЗО. – Сигарета была вновь потушена. – Я думал, меня просто прикончат после этого. Я был готов и ждал. Но оказалось… моя смерть никому не нужна. Те блатные хотели, чтобы я жил и расплачивался. Перед последним слушаньем меня даже не трогали. Дали вроде как передышку. Но я знал, к чему это… Спектакль окончен – приговор подписали.

Судорожно вытерев слезы, я продолжала впиваться пальцами в столешницу и слушать. Как бы больно ни было – я вынесу.

– А дальше была тюрьма… Я приготовился к борьбе с первой секунды, когда с конвоем вели до камеры. Нервная система билась в конвульсиях, но оказалось, зря. Не рассчитали че-то мои покровители, и я попал в камеру к незаинтересованным ребятам. Но долго радоваться не приходилось. Да в общем-то, я при всем желании не смог бы расслабиться… Только теперь моими врагами были не вертухаи, а заключенные. Поджидали меня при любом удобном случае, присматривались, примерялись. Играли, как шакалы, пока только разминались. Но я был настороже даже во сне. Никому не доверял, ни на какую правду не надеялся. И я понимал, что однажды они захотят сломать меня по-черному… Вопрос времени.

Сердце вырывалось из груди. Я смотрела Мишу и видела ту кошмарную реальность, в которой он жил. И слова Димы о том, как друг изменился, теперь казались жестокой насмешкой! Даже я его осудила в тот вечер, когда осталась…

– В последней стычке я бился особенно жестко и получил обратно немало. Мне неважно было, кто стоит передо мной. Я не следовал правилам, потому что остался один на один с судьбой. После этого меня сунули в изолятор. И впервые я испугался, что не выдержу. Что в следующей схватке не потяну… Я был готов ко всему по возвращении в камеру. Но только не к тому, что меня неожиданно возьмут под крыло.

Я потерла вспотевшие ладони, ощутив, как сердце пронзила надежда и облегчение.

– С того дня больше никто не смел ко мне соваться. Как будто чья-то авторитетная рука нажала кнопку «стоп». И, конечно, я понимал, что не бывает бесплатного сыра. В общем-то, от меня не стали скрывать, что кое-кто на воле проявил участие. Заставил «сильных» обратить на меня внимание. Позже я неизбежно узнал, от кого пришло это добро…

Миша замолчал, и на кухне стало так тихо, что было слышно только наше дыхание.