За каменной стеной

Я вскрикнула, боясь, что это ворвался кто-то из обслуживающего персонала. Вопреки логике я повернулась лицом и нелепо прикрыла ладонями груди. Комбинезон пришлось отпустить. Лямки упали мне на бедра.

Костя неожиданно скромно замер с открытым ртом. Как будто не видел меня в более обнаженном виде. Я моментально разозлилась, посчитав его ступор проявлением лицемерия и неуместного актерства.

Чтобы усугубить ситуацию, я опустила руки, уперла кулаки в бока. Пауза затягивалась, Костя продолжал смотреть.

– Нравится то, что видишь? Если не хочешь смущать, можно просто перестать глазеть или хотя бы закрыть рот, – зло выпалила я.

Костя прищурился, соединил губы и медленно отвернулся.

Я не видела, но кажется уловила звук. Он сглотнул и облизал губы. Это разозлило еще сильнее. Почему нельзя было сделать так, глядя мне в глаза. Если он хочет меня, в чем проблема?

Конечно, я была к нему несправедлива. Проблем в выражении желания или симпатии между нами была масса. Особенно у Кости. Но моя слишком вольная натура не позволяла простить ему эти весьма уважительные причины и обстоятельства. Мне захотелось заставить его признать свои чувства. Ему ведь становится легче, если я касаюсь и глажу его во сне. Возможно, секс вообще станет отличной терапией.

Но у Кости было совершенно полярное мнение на этот счет.

– Нам стоит отказаться от совместного проживания во время поездки, – изрек он занудно. – Мне очень жаль, Алексия. Я не хотел тебя смущать.

– Меня не так просто смутить, Костя, – продолжала я рычать, натягивая майку и лямки на плечи. – Что смущающего в наготе? Особенно, если ты уже видел меня без одежды и даже пересчитал все родинки.

– Личное пространство, – не сдавался Костя. – Оно необходимо всем.

– И что это значит?

– Хотя бы то, что ты могла переодеться в ванной, раз уж мы делим комнату. Или предлагаешь мне стучать в дверь?

– Предлагаю не столбенеть при виде моих сисек. Они не настолько выдающиеся.

Костя усмехнулся, продолжая стоять ко мне спиной.

– У тебя отличные сиськи, Алексия. Размер не настолько важен. Я так думаю.

Он обернулся и принял мой взгляд-вызов спокойно. Я задрала нос и заявила:

– Я не против, если ты будешь смотреть, как я переодеваюсь.

Костя глубоко и обреченно вздохнул. В его парадигму мира точно не вписывалось такая привилегия.

– Мне становится немного неловко, Алекс. Я мужчина и реагирую на тебя соответственно. Даже сильнее, чем обычно.

От его прямоты у меня заныло между ног. Как он это делал? Стоял, смотрел и говорил правду. А я при этом превратилась в желе.

– Мне слишком нравится все, что я могу увидеть, пока ты переодеваешься. А одна ванная на двоих тоже не располагает к облегчению после подобной демонстрации.

Я надолго зависла, размышляя над его словами. Костя настолько прилично сообщил, что хотел бы подрочить в душе? Слишком неожиданно для грубияна-охранника.

Пора мне было понять, что он не простой охранник. Но пока эти мысли не просились в голову. Мне нравилось путешествие по Европе, нравилась компания и легкая атмосфера психоза вокруг нас. Жизнь в моменте отвлекала от других переживаний: за прошлое и будущее.

– Если ты готова, можем поехать, – невозмутимо сообщил Костя, пока я стояла с открытым ртом.

Забавно, что ему не пришлось раздеваться, чтобы удивить меня.

Я прошла к двери, которую Костя галантно распахнул. Мы легко нашли магазин, где можно было купить краску. Мария ждала нас. Она расписывала типовую серую высотку. На коричневом обеспыленном камне древних стен в Кале кружева смотрелись контрастнее и органичнее. Здесь же они банально прятали убогие серые стены, создавали немного уюта, красоты.

Мария оставила мне часть рисунка. Я боялась напортачить, но она в меня верила. Пришлось оправдывать ее чувства. Очень скоро я поняла, что все достаточно просто. У меня получалось не хуже, чем с фреской. Даже лучше. Единственное, за что я переживала, пока работала баллончиком, – это Костя. Мария без стеснения бросила работу и флиртовала с ним, как сумасшедшая. Они общались на английском с похожими акцентами славянского типа. Костя не избегал разговора, но и не выглядел одержимым беседой.

Мария прикасалась к нему без повода, слишком часто. Я старалась максимум внимания уделять рисунку, но все равно видела, как она гладит его то и дело. Мое отношение к творчеству Марии было однозначно уважительным. Но вот ее попытки очаровать Костю никак не вписывались даже в уважительные рамки.

Я водила баллончиком, стараясь дышать через раз. Респиратор не спасал полностью от едкого химического запаха. Я представила, как глупо и нелепо выгляжу: на корточках, в мешковатом комбинезоне и бандане на голове. Мария как будто специально выделила мне роль чудаковатой замарашки. Я проигрывала, однозначно. Поражение таланта мне было бы легко принять. В конце концов, я никогда не стремилась занять нишу в стрит-арте, не развивала это направление, просто баловалась.

Как и с Костей…