За каменной стеной

Костя не отвечал. Я потерла глаза кулаками и поняла, что нас остановили не ДПСники. Вернее, остановил именно инспектор, но к машине направлялись люди в штатском. Одного из них я с ужасом узнала. Именно он подошел к моей двери и крутнул пальцем в воздухе, приказывая Косте разблокировать замки.

– У них неплохие тачки, но можно попробовать оторваться, – проговорил Градов.

Я взглянула на него огромными глазами. Наши номера и имена точно были известны. Костя предлагал мне пуститься в бега, как Бонни и Клайд. При том, что он вообще-то рассчитывал на амнистию от венценосного презика. Ради меня он готов вдавить педаль в пол и умчаться в криминальную даль.

– Костя… – прошептала я. – Это слишком…

Опасно, безрассудно, глупо.

Все было бы слишком при побеге от людей Громова.

– Я знаю, но…

– Никаких «но», – категорически запретила я делать глупости. – Тебе и так с головой хватит моих приключений. Открой замок.

Градов еще колебался, но оценил оцепление, которое выстроилось кольцом вокруг машины. Силы были отнюдь не равны. Нас достанут в любом случае.

Костя нажал разблокировку, и Казарин тут же открыл мою дверь.

– Это было правильное решение, Алексия, – проговорил он.

– Добрый день, Сергей Николаич, – беспечно ответила я. – Чем обязана?

– Многим. Разворачивайте машину. Поедем обратно.

Он назвал городишко, в котором мы останавливались. Это точно не сулило ничего хорошего.

– Ну, нас хотя бы не засунули в автозак, – оптимистично порадовался Костя. – Едем?

Кажется, он все еще был готов бежать.

– Едем, – проскрипела я сквозь ком в горле.

Всю дорогу я пыталась бояться, но страх вытеснило более важное и сильное чувство.

Любовь.

Час в пути я понимала, что мне плевать на закон, тюрьму, помощника президента и конвой ФСБшников. Меня волновал только мужчина, который вел машину и был готов спасать меня от всего и всех. Он был готов ради меня на все. Даже Родину предать, мать вашу.

Машина остановилась у облезлого мотеля. Костя сморщил нос и капризно заявил:

– Ненавижу этот клоповник. Почему нельзя было нарушить закон в Эрмитаже, например?

Он точно собирался развить эту мысль, но я не дала ему.

Перегнувшись через торпеду, я поцеловала его в губы и засмеялась, как сумасшедшая.

– Ладно, хрен с ним с Эрмитажем. Здесь тоже ничего, – поддержал мое безумие Костя.

Продолжая хихикать, как накуренная лисица, я выпалила:

– Ты лучше всех, Градов. Я люблю тебя.

Глава 19. Преступники

Костя

– Ты лучше всех, Градов. Я люблю тебя.

Слова Алексии прогремели и тряхнули меня, словно землетрясение. Я был не в себе после бессонной ночи, полной ярких впечатлений и пьянящего нарушения законов и правил. Сначала подумал, что галлюцинирую, и просто потянулся к губам Алексии, игнорируя фантазии.

Но Алекс повторяла мне в губы:

– Люблю тебя. Так сильно тебя люблю.

Ее пальчики гуляли по моему лицу, гладили щетину. Нет, это точно не глюки. Я слышу и чувствую. Это реальность, настоящее, а не воспоминания.

– Я тоже люблю тебя, детка, – проговорил я, запуская пальцы в ее волосы и притягивая к себе как можно ближе. – Это ты у меня лучше всех.

Алекс засмеялась звонко и весело. Кажется, так звучит счастье. Я надеюсь.

Обниматься в машине – самая паршивая идея. Обниматься и признаваться в любви, когда снаружи нас ждут конвоиры, – совсем дерьмовая история.

Но вся наша история была очень странной и абсолютно безумной. Так неужели о любви мы могли сказать друг другу на берегу океана под вопли чаек и на фоне пожара заката? Нет, это точно не про меня с Алекс.

Кто-то постучал в окно. Я не отреагировал, продолжая гладить волосы Алекс и целовать ее лицо. Тогда через минуту дверь с ее стороны открылась. Мужчина, которого Алексия назвала Сергеем Николаичем, нетерпеливо сообщил:

– Любовь – это прекрасно, друзья мои, но пора бы поговорить.

Алекс обреченно выдохнула и завозилась. Пришлось отпустить ее и выйти из машины. Мне позволили обойти тачку и подать Алексии руку. С нами не обращались, как с преступниками. Это немного обнадеживало. Я очень надеялся, что проблема в моем перемещении по стране. Хотя надежда подыхала с каждой минутой. Все внимание было обращено на Алекс. Они приехали за ней.

– Прошу, – изобразил галантность Сергей Николаич, указывая жестом на открытую дверь мотеля.

Мы вошли и сразу стало не по себе еще сильнее. Постоялый двор был пуст. По углам сидели только сотрудники в штатском.

– Охранник может пойти наверх и поспать, – сообщил Сергей, как только мы вошли.

Я встал за спиной Алекс и скрестил руки на груди.

– Вот уж вряд ли.

– У нас нет к вам претензий, – повторил он. – Советую…

– Он не пойдет, – перебила Алекс. – Возьми с него подписку, Сережа. Не разгласит Костя ни одну гостайну.

Алекс перешла с уважительного обращения на максимально доверительное. Я понятия не имел, как трактовать такие перемены. Упоминание гостайны еще сильнее обострило запах жареного.

Очень хотелось вернуться в прошлое на минуту назад и проживать поцелуи в машине бесконечно долго. Почему чертова судьба выдала нам так мало для счастья времени и даже места. Это адски несправедливо.