За каждую пядь земли...

— Армии Юго-Западного фронта ведут ожесточенные бои с наседающим врагом в районе Радехов, Броды, Дубно, — продолжал генерал Потапов. — Вчера без оперативной паузы гитлеровцы возобновили активные действия и против соединений 5-й армии, отходящих от Ровно в направлении Новоград-Волынского. Да, возобновили, хотя им и наносят удары с севера и востока наши 9, 19, 22, 8 и 15,-й механизированные корпуса… Не мне объяснять вам, товарищи, насколько тяжелы те потери, что несем мы, — с горечью подчеркнул командарм. — Пока мы вынуждены отходить. Но наш отход должен быть планомерным, максимально организованным и в каждом случае оправданным…

Командарм объявил директиву Военного совета Юго-Западного фронта, дублирующую решение Ставки Главного Командования об отводе войск к 9 июля на рубеж Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Староконстантиновского и Проскуровского укрепленных районов.

— На этом рубеже, проходящем по старой советско-польской границе, нам приказано организовать упорную оборону, остановить врага и стабилизировать положение! — повысив голос, сказал командарм.

Указав порядок выполнения этой директивы каждым объединением, командующий определил 19-му механизированному корпусу и 228-й стрелковой дивизии промежуточный рубеж между реками Горынь и Случь, который нам надлежало удерживать до 6 июля включительно, пока основные силы армии не уйдут за Случь.

— Военный совет, — подчеркнул генерал Потапов, — реально оценивает сложившуюся обстановку. Он знает о потерях, понесенных соединениями и частями. Однако вынужден предупредить: Военный совет не имеет возможности выполнить в ближайшее время заявки на восполнение вооружения, особенно танков, артиллерии и другой техники. Надо беречь то, что имеем, и не допускать неоправданных потерь. А они, к сожалению, есть.

Далее командарм перечислил недостатки, которые встречаются в организации боя. В их числе он назвал плохо налаженную связь, потерю управления соединениями и частями со стороны штабов отдельных корпусов, отсутствие должного взаимодействия родов войск, несвоевременный подвоз горючего, боеприпасов, вооружения, и особенно бронебойных снарядов. Он обратил внимание присутствующих на трудность эвакуации подбитых танков и орудий, их ремонта и возвращения в строй. Именно из-за этого танкисты прибегали подчас к крайней мере — подрывали при отходе свои боевые машины. В заключение командующий потребовал принять самые энергичные меры к усилению работы в войсках по поддержанию боеспособности частей и подразделений и указал на необходимость жестокой борьбы с паникерами и трусами.

Член Военного совета дивизионный комиссар М. С. Никишев ознакомил нас с содержанием директивы Совета Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года, которая требовала, в частности, перестроить идейно-политическую работу на фронте в соответствии с условиями военного времени, широко разъяснять воинам Вооруженных Сил характер и политические цели войны, раскрывать ее справедливый, освободительный характер со стороны Советского государства, защищающего свою свободу и независимость.

— Главное внимание в повседневной партийно-политической работе, проводимой в войсках, мы, командиры и политсостав, должны сосредоточить на воспитании у наших воинов ненависти к немецко-фашистским захватчикам, на всемерном укреплении дисциплины, организовансти, политической бдительности, на повышении боеспособности войск, — резюмировал дивизионный комиссар.

Противник меняет тактику

Так и не пришлось нам с генералом Фекленко поставить свои вопросы перед Военным советом — ответ на них мы и без этого получили исчерпывающий и однозначный.

После заседания Военного совета все командиры и начальники поспешили в свои соединения. Мы с Фекленко тоже отправились восвояси.

Тучи черного дыма застилали горизонт, когда приблизились к передовым позициям своих частей. Со всех сторон доносились залпы артиллерийских батарей, приглушенные звуки выстрелов танковых пушек, которые ни с чем нельзя спутать, трескотня пулеметных очередей.

Машина медленно въехала в лес, где размещался штаб корпуса. Но что это? Опушку леса не узнать — от многих деревьев остались расщепленные, изломанные стволы, всюду глубокие воронки от авиабомб. Штабных палаток и машин не видно.

Откуда-то из-за груды лапника выбежал и направился к нашей машине помощник начальника оперативного отдела капитан Макарский. Николай Владимирович приказал шоферу остановиться. Мы вышли из машины.

— Товарищ генерал, — начал доклад Макарский, — КП корпуса час назад подвергся ожесточенной бомбардировке с воздуха. Пришлось переместиться на километр севернее. Мне приказано встретить вас и сопровождать на новое место.

Мы с генералом переглянулись.

— Час от часу не легче, — произнес Фекленко и, поразмыслив, добавил: — Значит, противник имеет где-то здесь наблюдателя. Это уж точно.

Я спросил капитана, есть ли жертвы.