За каждую пядь земли...

— К сожалению, есть, товарищ полковой комиссар, — ответил он. — Убита машинистка из оперативного отдела, погиб командир взвода из комендантской роты. Несколько человек ранены. А в общем, всех нас спасли окопчики, которые вы заставили отрыть вблизи землянок и палаток.

Пришлось нашему шоферу развернуть машину и ехать в объезд, вдоль опушки, — несколько поваленных сосен перекрыли лесную дорогу. Красноармейцы из саперной роты с пилами и топорами расчищали ее, но работу еще не закончили.

— А лес мы прочесали, товарищ генерал, — добавил капитан Макарский. — Но наблюдателя не нашли. Удрал, чертов сын.

В машине воцарилось гнетущее молчание. За день до этого на наших глазах погиб во время бомбежки начальник санитарной службы корпуса П. И. Наумов — обаятельный человек и высококвалифицированный врач. Комкор тоже любил Наумыча, как все мы по-дружески его называли, и переживал его гибель так же, как я. Нам было досадно, что штаб корпуса, расположенный в скрытом от наблюдения противника месте, вот уже второй раз подвергается налету фашистской авиации. Это наводило на невеселые размышления…

— А враг получил свое за наглый налет. Причем сразу после бомбежки, — бодро сказал Манарский и доложил следующее.

Почти одновременно с налетом авиации на КП корпуса гитлеровское офицерье устроило выпивку на лоне природы, на западном берегу Горыни, в тени небольшой рощи. Не подозревали фашистские вояки, что веселятся всего в двухстах метрах от танковой роты старшего лейтенанта Ф. Хисматулина, находившейся в засаде.

Увидев пирушку, Хисматулин доложил по команде и попросил разрешения угостить фашистов «дополнительным пайком». Получив разрешение, он подошел к танку, с позиции которого удобнее всего было открыть огонь, сел за пулемет и дал длинную очередь. Более десяти офицеров и несколько солдат из числа обслуги навсегда остались лежать на берегу Горыни…

На командном пункте полным ходом шло инженерное оборудование узла связи, а также командирского и других блиндажей. Находившийся там начальник штаба полковник Девятов доложил о полной ликвидации группы немецких танков и мотопехоты, прорвавшейся под Горыньградом и Воскодавами.

— В данный момент, — продолжал он, — идут тяжелые бои наших частей с войсками 3-го и 48-го моторизованных корпусов противника и пехотными соединениями его 6-й армии, которые пытаются ударом в стык корпуса с группой войск генерала М. Ф. Лукина прорваться к шоссе, ведущему на Новоград-Волынский…

Так мы узнали, что нашим левым соседом оказались теперь войска группы генерала Лукина, в состав которой была передана от нас 213-я моторизованная дивизия.

Оценив обстановку, генерал Фекленко принял решение выехать в 40-ю танковую дивизию. Меня он попросил быть сегодня в 43-й танковой, которая отражала непрерывные атаки частей 13-й и 14-й танковых дивизий врага.

Полковник Девятов получил от комкора указание составить в соответствии с директивой Военного совета 5-й армии план отхода соединений на рубеж реки Случь с 1 по 6 июля. Я тоже поручил полковому комиссару Емельянову подготовить на эти дни план партийно-политической работы отдела пропаганды. Стержневым вопросом этого плана должно было явиться проведение в паузах между боями партийных и комсомольских собраний первичных организаций. Мы не надеялись провести эти мероприятия в масштабе полка, а потому ориентировались в основном на ротные собрания в мотострелковых и батальонные (дивизионные) в танковых и артиллерийских полках. Забегая вперед, скажу, что нам удалось осуществить на промежуточных рубежах почти все, что было намечено, хотя ради этого пришлось преодолеть немало трудностей.

Вскоре мы с офицером оперативного отдела были на НП командира 43-й дивизии. Отсюда хорошо просматривалась лежащая впереди местность и был виден разгоравшийся танковый бой. Немецкие Т-IV, Т-III и Т-II с разбегу шлепались в воды Горыни в местах разведанных бродов, на полном ходу выскакивали на отлогий восточный берег и тут же открывали огонь по позициям наших орудий, стрелявших прямой наводкой. Огонь немецких танков был неприцельным, но массированным, и выстоять перед такой силищей могли только беспредельно смелые люди. Ну а этого качества нашим артиллеристам-противотанкистам было не занимать. Основательно зарывшись в землю, они прочно стояли на своей родной земле. Их огонь был точным. Пушечные батареи 43-го артиллерийского полка и танкисты били по хорошо пристрелянным рубежам. Гаубичные дивизионы и минометные подразделения отсекали вражескую пехоту от танков и заставляли рассредоточиваться по полю, в результате чего она несла большой урон от осколков снарядов и мин, а также от ружейно-пулеметного огня.

Но, несмотря на потери, фашистское командование методично, волна за волной, упрямо бросало в бой новые части. Я насчитал за Горынью четыре горящих танка, прямо в реке догорал пятый. Черные клубы дыма застилали поле боя, ухудшали видимость. И все же можно было увидеть, что наши танкисты пока вели огонь с места, стараясь поближе подпустить вражеские машины.