За краем мира

Молли спускалась по ступеням, как зачарованная.

Впрочем, почему «как»? Она и была зачарована. Зачарована льющейся снизу силой, ветром магии, обжигающим, опаляющим, но и дающим невообразимую, неописуемую лёгкость.

И зачем она изнуряла себя? Магия – вот она, даже не на кончиках пальцев, а просто вокруг неё. Ничего не надо делать, достаточно лишь отдать приказ, и дивное существо вырвется из заточения в тесных подвалах, расправит крылья цвета ночи, взовьётся в светлое небо, раскинувшись от горизонта до горизонта, поглощая день, затмевая солнце…

Она погрузилась в темноту. Голова кружилась, но Молли шла уверенно, она точно знала, куда должна прийти и что должна сделать. И это было прекрасно.

«Стой. Нет. Что я делаю? – пробился слабый голосок рассудка с самого дна сознания. – Что тут у Старшей? Ещё один Зверь? Сила земная, помоги мне!»

У Молли задрожали колени. Голова кружилась всё сильнее, и ученице госпожи Старшей пришлось ухватиться за шершавую стену.

Нет-нет-нет, что-то не то, не так, совсем не так!

«Борись, Молли Блэкуотер».

Это ты, Зверь?

Молчание. Борись, Молли Блэкуотер! Как боролась все эти недели и месяцы. Не дай магии высосать твоё сознание!..

Где-то на самом пределе зрения мелькали странные образы – фиолетовые глубины, далеко-далеко наверху серебристый лунный свет да медленно движущиеся тела, размытые, нечёткие.

От них шло зло, упорное и древнее. Зло, для которого люди – лишь досадная помеха в вековом деле.

И оно… что-то хотело от Молли.

Колодец. Подойди ближе к колодцу. Ещё ближе. Ещё ближе – и перегнись…

Ну да, конечно же. Где-то впереди, в кромешной тьме, кроется колодец. И достаточно лишь шагнуть…

«Нет! – завизжала она в собственных мыслях. И сразу же: – Диана! Ди! Ко мне!»

Она боролась. Обе руки упирались теперь в стены узкого коридорчика, колени тряслись, Молли не могла сдвинуться с места, ни вперёд, ни назад.

– Мр-р-ряуй!

Кошка Диана метнулась пушистой молнией, в один миг оказавшись у Молли на плече и мазнув когтями по щеке. Девочка взвизгнула, теперь уже вслух, однако наваждение спало.

Она застыла, вперяя взгляды в чернильную тьму перед нею. Кошка Ди яростно шипела, обернувшись вокруг шеи Молли, словно живой воротник.

Откуда-то сверху лился слабый свет. Лился-лился, а потом вдруг исчез.

Заслоняя его, там стояла госпожа Старшая.

Молли зажмурилась. Просто зажмурилась.

Меня здесь нет. Нет-нет-нет-нет-нет…

Ступени заскрипели. Ещё более яростно зашипела Ди, соскальзывая с Моллиных плеч.

– Ишь ты, храбрая какая, – раздался насмешливый голос старухи. – Подругу свою защищаешь, да? Молодец, храбрая ты наша.

Сухая и сильная рука легла Молли на затылок.

– Хорош сжиматься, девонька. Молодец, и это испытание выдержала. Что запрет нарушила, за это своё ещё получишь, а что устояла, не поддалась – за то хвалю. Давай-давай, приходи в себя. Вот глотни-ка, полегчает.

Молли механически повиновалась – и поперхнулась, закашлявшись. Снадобье госпожи Старшей обжигало пуще самого ядрёного перца.

Зато мучительное головокружение отступило враз. Перестали трястись колени, по всему телу разливалось тепло, возвращались силы.

Старая ведьма помогла юной ученице подняться. Молли кое-как разлепила веки.

Старуха смотрела на неё, ухмыляясь. Жёлтые клыки поблескивали в скупом свете.

– Ну, милая, уж коль ты сумела сюда спуститься и против Зова устояла… идём уж дальше, покажу тебе, что тут к чему. Видно, пришла пора тебе и с этим познакомиться, как давеча со Зверем Земным. Ну, идём. Да не дрожи! Ремня отведаешь, но это потом. И уж так, для порядка. – Она вдруг подмигнула Молли. – Возьми меня за руку. И пойдём. И ничего не бойся.

Шаги. Шаги. Шаги. Свет за спиной померк, вокруг стояла кромешная тьма, было очень тепло, и журчала вода, словно ручей струился по камням.

– Фонарей здесь нельзя, не любят они фонарей, значит, – пробурчала старуха. – Так… ага!

По углам разом вспыхнуло несколько красных ламп. Свет, густой, кровяно-алый, затопил обширный низкий подвал; в середине невысокая ограда из дикого камня. За ней булькала вода – в круглом бассейне то и дело вспухали пузыри, поднимался парок.

– Руки только туда не суй, – по-прежнему шёпотом предупредила Старшая, – если пальцев не хочешь лишиться. Ближе, ближе встань!

В алом свете поверхность воды казалась непроглядно-чёрной. Казалось, там нет и не может быть дна, и чёрный ствол шахты уходит в неведомые глубины, где текут огненные реки, те самые, что предстоит «направить»…

Старшая, неслышно ступая, подобралась – не подошла, не шагнула, а именно подобралась по-звериному – к краю бассейна. Сунула руку в короб, стоявший на полу, кинула в воду что-то сухое, рассыпчатое.

– Им это вообще-то часто давать нельзя. Лакомство. Чтобы всплыли, на тебя б посмотрели… Теперь гляди! – жёстко бросила Старшая, хотя Молли и так глядела в оба глаза.

Тёмная вода оставалась какое-то время неподвижной, если не считать лопающихся на поверхности пузырей; а потом Молли вдруг и резко ощутила, как в глубинах кто-то шевельнулся, или, вернее, шевельнулось целое множество. Шевельнулось и устремилось вверх.