За краем мира

– Всё узнаешь в своё время. – Волка хлопнула её по плечу, дружески, но так, что Молли едва не свалилась. – Идём есть, а потом… потом увидишь Предславу. Или Седую, если тебе это проще.

– О-она здесь?

– Здесь, – кивнула Волка. – Это ведь её дом. Ну, пошли, пошли, – говорила она всё глаже и глаже.

Стол был накрыт в соседней комнатке, маленькой, с небольшим окном, где стены тоже все были увешаны связками трав, луковиц и кореньев. Из стены выпирал белый бок здоровенной печи, а на столе меж двумя лавками стояли дымящиеся глиняные миски с каким-то густым варевом и лежали деревянные ложки.

– Ты проспала весь день и всё утро. Это не завтрак, это обед, – коротко пояснила Волка. – Капуста, картошка, морковка, дичь. Суп. По-нашему почти точно так же звучит. Запомнила? Еда. Суп.

Суп был густой и наваристый. Совершенно не такой, как дома. И толстые ломти ржаного хлеба, тёмного, но с абсолютно особым вкусом, вкусом настоящей корки – в отличие от бледных пшеничных, которые можно сдавливать, как комок ваты, и которые во рту ощущаются примерно так же.

Было по-настоящему вкусно. И, конечно, никакого сравнения с пайками на бронепоезде.

Молли ела, поглядывая на брата и сестру. Волка невозмутимо зачерпывала суп деревянной ложкой, а вот Всеслав ёрзал. Ёрзал, морщил лоб, поглядывал на Молли.

Волка хмыкнула. Что-то коротко бросила на своём языке.

– Он беспокоится за тебя, – сказала с поистине волчьей прямотой. – Беспокоится, как тебя примет Седая, – взгляд Волки отяжелел.

– П-почему? – пролепетала Молли.

Она всё ещё не могла прийти в себя. Её похитили Rooskies, брат и сестра, совершенно очевидно владеющие той самой ужасной «магией», которую так боятся в Норд-Йорке. Её утащили невесть куда, в глубь неведомой чащи, куда не отваживаются проникать даже бесстрашные егеря её величества. Она понятия не имеет, что случится с ней завтра; от неё будут требовать какой-то неведомой «службы» – всё так, но ей не было страшно. Она боялась за других – за маму, папу, братика, за Фанни, но не за себя.

Потому что эти двое могли управляться с магией. Они не боялись её, они могли управлять ею. И при этом называли её «чародейкой». И не были враждебны, ничуточки. Хотя – она покраснела – имели все основания быть. Да Волка на то уже и намекала.

– Ты стреляла, – повторила раз уже сказанное сестра Всеслава. – Ты знала, куда тебе следует попасть. Знала, что мы можем помочь. И всё равно стреляла. Твоё проклятое Королевство наступает на нас, мы отбиваемся, как можем, но пятимся. Год за годом, всё пятимся, медленно, но верно.

Молли опустила глаза. Да, конечно. Они – bloody[17] Rooskies, они враги. Так было, так будет. Они… они на пути прогресса. Да, да, именно так. «Бревно, лежащее поперёк дороги Прогресса», как говорил папа, внушительно поднимая палец. А бревно надо убрать.

Но…

– Не бойся – Волка смотрела на неё строго, но без ненависти, злобы или отвращения. – Ты теперь с нами. Ты наша.

Молли заметила, как покачал головой Всеслав.

– Она… всегда будет своей собственной, – медленно и с усилием сказал он. – Не требуй, чтобы она… predala by… перешла бы на нашу сторону… вот так быстро. – Он явно нарочно говорил на имперском – хотел, чтобы Молли услыхала бы его собственные слова, а не перевод.

Волка нехотя кивнула, провела ладонью по густому волчьему меху на своей голове.

– Так или иначе, с магией тебе в Норд-Йорке было бы не выжить. Или свои б убили, или сама б погибла. Впрочем, Предслава Седая тебе лучше всё это скажет. Давай пошли! Да не трусь, Блэкуотер! Небось в бою trusa ne prazdnovala… труса не праздновала. Не трусила, в общем. Имела смелость стрелять – имей смелость и в глаза взглянуть той, в кого целилась.

Молли сглотнула, живот сжался. Ой, ой, кажется, она таки трусит. Самым позорным образом.

Следом за Волкой она шагнула из комнатки в холодные темноватые seni, как их назвала волчица-оборотень. На стенах висит какая-то утварь, лопаты, топоры, грабли, вилы, всё – аккуратное, чистое, в полном и совершенном порядке.

– Погоди. – Молли ощутила, как болезненно сжался живот и то, что ниже. – Мне… мне нужно… – Она покраснела до ушей. Господи, о таких вещах говорить при мальчишке!

– А, – поняла Волка. – Пойдём, покажу. Извини, умывальников, где вода сама на тебя течёт, у нас тут нет. Да и всё остальное… гм. Ничего, привыкнешь, Блэкуотер. Кошка твоя, во всяком случае, уже освоилась. И даже мышь поймала.

Словно отвечая на её слова, из небольшой дырки прохода, явно нарочно оставленного строителями в углу двери, возникла Диана. Села и принялась вылизываться. Мордочка её являла донельзя довольное выражение.

– Она здесь уже как дома, – усмехнулась Волка. – Ладно, идём.

Да, с удобствами в доме этих Rooskies оказалось не очень. Совсем «не очень». Молли с ужасом воззрилась на то, что они называли «отхожим местом», «латриной» – Волка вспомнила даже такое слово.

«Нет-нет-нет, я так не могу, – стонала про себя Молли. – Я так не привыкла. Варвары, точно, варвары. Эх, эх, где ты, мой тёплый ватерклозет, где было так удобно читать…»