За краем поля

   Яританна Чаронит, набравшаяся смелости выглянуть из-за книги, лишь услышав голос господина Валента, только и успела, что увидеть летящее в её голову нечто. Новоприобретённые рефлексы сработали раньше здравого смысла, и блондинка одним неожиданно метким ударом увесистого талмуда перенаправила кровожадный снаряд в открытую во двор дверь, аккурат туда, где поднимался чуть оклемавшийся Равелий. Парень вскрикнул, упал и затих. Рыська недолго бесновалась на незащищённом лице столичного чародея: лежавшая неподалёку Эльфира быстро сообразила набросить на обезумевшее создание прихваченный кусок драпировки и, замотав утробно рычащую кошку тщательнее запрещённого артефакта, понесла прятать свёрток в какой-нибудь тёмной и очень отдалённой комнате. Обливающемуся кровью молодому человеку уже было всё равно: он пребывал в состоянии крайнего шока, практически отупения.

   Духовник, всё ещё держащая в оборонительной позиции учебник широкого спектра применения, растерянно оглядывалась по сторонам. Концерт закончился воистину грандиозно. Посреди комнаты, над исцарапанной Манирой причитала, захлёбываясь слезами, госпожа Бельских. Юрия сидела рядом и обнимала косую арфу, воя дурным голосом и раскачиваясь, как блаженная. У выхода во двор мельтешил в полной растерянности Стасий, пытаясь привести в чувства контуженного приятеля и лишь больше того пугая. Между ними в полной растерянности метался Ригорий Валент, не зная, кому бросаться на помощь в первую очередь. Алеандр под ногами не крутилась. Она аккуратно лежала на прежнем месте, баюкала на груди отбитые пальцы и тихонько поскуливала. Здраво рассудив, что, вернувшись, Эльфира будет не только наводить порядок, но и искать виноватых, Танка легла рядом с травницей и постаралась изобразить глубокий обморок от попадания кошкой. Так у неё был шанс отделаться лишь общим нагоняем.

   - Что сейчас будет... - надрывным шепотом протянула Алеандр, разгадав задумку подруги и решив к ней присоединиться, несмотря на все травницкие клятвы и собственные идеалы.

   - Будет как в этом романсе, - не открывая глаз ответила духовник, - она долго плакала, а потом утопилась ко всеобщему счастью.

   - Не-а, - печально выдохнула Эл, - Рыську мама точно не тронет, всё же хозяйская. А вот нас да, нас непременно попытается.

   В какой-то степени, задумка потенциальных тёщ всё же удалась: "закрепление эффекта" состоялось. На всё лицо жениха.

  ***** ***** ***** ***** *****

   Cтена наощупь была шершавой и самую чуточку тёплой: за ней близко располагалась котельная старого образца и неплохо обогревала помещение и близлежащие коридоры за счёт бездарно распыляющейся в пространство энергии из нагревающего артефакта. Менее приятными были стены близ процедурных кабинетов и небольших дешёвеньких лабораторий. Их часто покрывал пар и слизковатый налёт, а на поворотах и вовсе попахивало пролитыми анализами. Ещё неприятнее были коридоры возле трупярни, холодные, влажные, пропитанные мрачный кладбищенским духом. Хуже них могли быть лишь коридоры возле кабинетов начальства. Вот уж где дух действительно был непереносим, правду, немного по другим причинам. Возле скопления большого и не очень начальства атмосфера всегда приобретала особенный, свойственный только этим местам оттенок торопливости, трепета, неловкости и фальши. В местах же, где это начальство ошивалось постоянно, они пропитывали всё, проступая даже сквозь кирпичи стен. За время обучения и службы молодой чародей из деревни прошёл столько кабинетов и инстанций, что поднаторел определять степень важности чиновника по тому, как вблизи его двери вибрировало энергетическое поле. Здесь чиновничьи паразиты были не столь крупны, сколько наглы и щедры на расправу. Редольф мог в этом поклясться на собственном знаке княжеской ищейки.

   Возможно, именно поэтому Шматкевкий и не горел желанием прохаживаться по центральному коридору, упирающемуся аккурат в личный кабинет главного целителя этой захудалой окружной лечебницы. Уж больно её властитель, после возложенной столичным начальством великой ответственности по уходу за пострадавшими во время боевой операции, проникся ощущением собственной значимости и обозлился на персонал и пациентов, боясь неминуемых проблем. Всех местных пациентов, что худо-бедно подвергались транспортировке, спешно и не слишком обходительно выставили по домам. Несчастных помощниц и поломоек на столичный манер обрядили в кружевные чепцы разной степени древности и почти одинаковой нелепости, что на особо престарелых дамах смотрелись надорванным саваном. Лекари и травники вынуждены были передвигаться бегом и с неизменно озабоченным и глубокомысленным выражением лица. Заслуженным работникам разрешался быстрый шаг, но тогда идущий непременно обязан был быть особенно задумчивым. Пациенты и вовсе закрывались в своих палатах и едва не привязывались к койкам, чтобы, не приведи Триликий, не попались на глаза возможной проверке из Замка.