За красоту убивают

Поставив сумки, я просмотрела почту. Она оказалась жалкой — несколько каталогов с кухонными полотенцами «Санта» и приглашение на свадьбу от людей, с которыми я, насколько могла припомнить, даже ни разу не встречалась. Перевернув конверт, я поняла, что письмо просто положили не в тот почтовый ящик.

Не разбирая вещей, я приготовила себе омлет с сыром и унесла его в кабинет. Меня ждала немыслимая куча работы, и я понимала, что наверстать упущенное за этот уже наполовину прошедший день будет трудно — все равно что пытаться вскочить в уходящий поезд.

Первоочередной задачей была моя статья по массовой истерии. Ее ждали к концу недели, и на данном этапе я начала всерьез жалеть, что вообще взялась за нее. Теперь тема и близко не казалась мне столь соблазнительной, как тогда, когда я согласилась на этот заказ, и что еще хуже — материала я набрала слишком мало.

Я достала пленку с интервью, которое взяла в пятницу у психоаналитика, а также записи, которые в тот день сделала. Я всегда подкрепляю аудиозапись заметками в письменной форме после того леденящего душу случая, когда, поставив прослушать интервью, которое взяла у мужа одной убитой женщины, в течение полутора часов слушала нечто напоминающее рев разогревающихся двигателей аэробуса компании «Дельта эрлайнс».

Интервью с психоаналитиком оказалось пустышкой. Во время записи мне казалось, что я вставила несколько толковых замечаний, но, слушая теперь со стороны, я поняла, что оно увлекает не больше, чем слушания в сенате вопроса о некоммерческой сети кабельного телевидения. Психоаналитик не смог сказать ничего интересного по той простой причине, что сама тема была неинтересной.

Я оказалась в тупиковой ситуации, и, хотя я попадала в них и раньше и умудрялась как-то выжить, удовольствия это не доставляло.

Я решила, что у меня нет другого выбора, как только позвонить Дону, журналисту, с которым я познакомилась на вечеринке в прошлый четверг и который заявил, что у него лежит старое досье по вопросу массовой истерии и он с радостью оставит его у своего консьержа, если оно мне понадобится. Дон жил всего в двух кварталах от Юнивер-сити-плейс, и наложить лапу на эти материалы было для меня раз плюнуть.

Я позвонила и оставила на автоответчике сообщение, но не успела положить трубку, как телефон зазвонил, и это оказался Дон.

— Извини, я как раз выходил из душа. Значит, тебе все-таки нужно это досье? Я так и понял.

— Вообще-то материала у меня предостаточно, — солгала я. — Просто я подумала, что было бы неплохо собрать все, что можно. Если ты оставишь его у своего консьержа, как обещал, я бы заскочила за ним.

— У меня есть идея получше, — заявил он, и по его тону было понятно, что он уверен в этом на сто процентов. — Может, ты зайдешь ко мне сегодня попозже, мы выпьем, и я объясню тебе, что там к чему. Просто, просматривая досье, ты сама не во всем разберешься.

Прекрасно, раздраженно подумала я. Значит, речь в тот вечер шла не о помощи одного журналиста-внештатника другому. Он ко мне клеится. Я попыталась представить его: кудрявые рыжеватые волосы, неправильные черты длинного лица. И еще он имел раздражающую привычку дополнять все свои замечания в разговоре со мной словом «леди»: «удачливая леди», когда я сказала, что сотрудничаю с «Глянцем»; «занятная леди» — когда я рассказала историю о редакторе отдела моды, назвавшей систему дизайнера двуличной, хотя имелась в виду двойственность.

— Очень мило с твоей стороны, — ответила я, подавляя раздражение. — Беда в том, что у меня совершенно нет времени. Сегодня вечером я иду на ужин. Может, я взяла бы сегодня досье, просмотрела его и, если нужно, встретилась с тобой на неделе?

— Без моих объяснений ты ничего там не поймешь, — забрюзжал он, и в этот момент я поняла, что не увижу досье, если не явлюсь к нему сама. Вот, дрянь! Однако я отчаянно нуждалась в информации.

— Я могу заехать по пути на ужин, — предложила я. — Около шести часов. В ресторан мне только к восьми.

Пусть думает, что у меня больше времени, чем на самом деле. А попав к нему, я дам ранний отбой.

— Ладно, идет, — согласился он слегка обиженно, потому что его шантаж не привел к ожидаемому результату. — Дом ты знаешь?

Я собиралась прогуляться до ресторана пешком вместе с Лэндоном, но теперь это исключалось. Я оставила ему сообщение, что встречусь с ним в ресторане в семь.

Рассерженная, я положила трубку и тут сообразила, что не проверила сообщения, оставленные за выходные. В пятницу два звонка было от приятелей, они хотели узнать, не поужинаю ли я с ними в выходные, — приятелей, которые не знали, что у меня были планы полностью омолодиться в великолепном спа, а затем вернуться в Нью-Йорк, готовой подцепить десяток горячих, свободных парней. Последний звонок был от специалиста по психологии преступников Паркер Лайл, с которой я пыталась связаться еще из Уоррена. И хотя я оставила ей номер своего мобильного, она по ошибке позвонила мне домой. Схватив трубку, я набрала ее номер.