За крокодилами Севера

Старые лунки и старые следы, хорошо заметные на льду и сейчас, в конце марта, по причине бесснежной зимы, рассказывали мне не только об удачных находках, но и о самом поиске рыбы… Вот здесь кто-то, видимо, почти сразу отыскал свою удачу — счастливый рыбак вытоптал вокруг этой лунки почти ровный круг диаметром под два метра. А вокруг этого счастливого места, и тоже почти по кругу, метрах в десяти-пятнадцати от него, было насверлено когда-то еще и еще с десяток лунок. Но эти лунки, увы, скорей всего так и не порадовали наших добытчиков — возле них почти совсем не осталось никаких следов: просверлил рыбак здесь лед в желании тоже отыскать свое счастье, подергал-подергал блесну, ничего не нашел и оставил это место. А может быть это и не его завистники, а сам счастливый рыбак, отыскавший сразу свое заветное место, насверлил вкруг него еще и еще лунки в поисках рыбы, когда окунь вдруг перестал интересоваться его снастью и куда-то отошел.

В это утро я не остался возле наших торосов вместе со своими друзьями, а отправился дальше, на глубину, с тайным желанием встретить все-таки пялемского сига. А сиг здесь был вскоре после ледостава, был и в феврале, и совсем перед нами, в начале марта. Он попадался и в сети, интересовался другой раз и блесной.

Все необходимые мне сведения о тех же сигах я уже успел собрать и теперь, встречая на своем пути старые лунки, по следам возле них прикидывал, где бы и мне поискать сегодня свое счастье.

Наше второе утро на Пялемском Онего было таким же тихим и ясным, с таким же хорошим морозцем. Все говорило за то, что вчерашний день мог повториться здесь и сегодня. Но я все-таки искал сегодня не окуней.

И вот первая сегодняшняя лунка. Блесна легко ныряет в ледяной колодец и долго опускается вниз. Наконец дно. Поднимаю блесну, покачиваю, подергиваю ее, останавливаю то у самого дна, то чуть повыше. Подматываю леску на катушку и играю блесной чуть ли не в полводы. Снова опускаю свою снасть на самое дно. Десять, пятнадцать минут моя сиговая блесенка старается привлечь хоть чье-либо внимание. И наконец у самого дна все-таки откликается ей небольшой окунек.

Надеюсь, что этот окунек здесь не один — может быть, это самый первый разведчик, авангард окуневого отряда… Жду еще десять, пятнадцать минут, но так и не нахожу никакого подтверждения тому, что ждет меня здесь встреча с отрядом полосатых охотников.

Подыскиваю новое место, сверлю лед совсем рядом с давнишней и, видимо, очень счастливой когда-то для неизвестного мне рыбака, лункой — здесь вокруг этой лунки снег когда-то был очень сильно вытоптан… И здесь разыскиваю всего-навсего двух полусонных окуньков.

Нет, глубина на этот раз не открыла мне свои тайны. А ведь есть, бывает, заходит сюда очень приличная рыба — добывали здесь на блесну и тяжелых окуней-старожилов, способных сокрушить, казалось бы, очень прочную снасть, и тяжелых, упрямых налимов, и тех же сигов, что могли неожиданно нагрянуть к счастливой для рыболова лунке и оставить ему в награду за терпение и веру в удачу очень приличную дань-подарок.

Возвращаюсь к своим друзьям. У них счастливые лица. Как и вчера, в положенное время, с десяти часов десяти минут до десяти часов тридцати пяти минут окуневый отряд был снова здесь и очень даже интересовался самыми разными блеснами.

Солнце уже достигло своего зенита — оно и сегодня доброе, ясное. На солнце очень тепло, но мороз от лунок все равно пока не отступает и ледок из лунок приходится все время убирать черпачком.

Собираемся домой, идем медленно, никак не торопимся. Я поглядываю назад, туда, где скрывается за нашими островами западный берег моря Онего, где лежит еще одна замечательная земля — Заонежье со своими чудесными губами и озерами. Поглядываю в сторону Заонежья и чувствую, да именно пока только чувствую, а не вижу, как оттуда, с запада начинает чуть приметно выдвигаться к озеру густая серая пелена.

Так и есть — к вечеру заявляется западный ветер, а вслед за ним расплывается по небу темная тяжелая хмарь и тут же прячет в себе закатное солнце. Ну, а к ночи, как и положено при таком изменении погоды, вместе с ветром приходят к нам и первые заряды плотного сырого снега. Западный ветер тут же прогоняет мороз, справлявший здесь до этого один из последних своих праздников, и вместе с густым снегом приносит тепло.

К утру ничего не меняется за окном нашего уютного жилища: тот же шквальный ветер, та же тяжелая стена слепого снега — в такую погоду вряд ли очень комфортно промышлять на льду пустяшную рыбешку. И мои попутчики остаются пока дома, я же намерен добраться до наших торосов, чтобы и сегодня поискать ответ на вопрос: блесна или мормышка?

Идти трудно. Борюсь со снегом, отворачиваю все время в сторону лицо и постоянно теряю тропу, которую снег успел занести. Тропу угадываю только по прежней памяти: раз угадаешь, другой раз — нет, и тогда снова месишь и месишь вязкую снежную кашу своими сапогами.