За крокодилами Севера

Я пока оставляю в стороне такую любительскую снасть, как спиннинг, который, по моим данным, может вполне поспорить даже с ловушкой рыбака-браконьера, добывающего щук во время нереста…Заканчивается нерест, щука какое-то время отдыхает, а затем и начинается тот самый, посленерестовый жор, когда голодная рыба хватает, как говорят в таких случаях, любую железяку. И счет щукам, пойманным одним единственным рыболовом в это время всего за один день, может идти на десятки. Честное слово, наблюдая всякий раз такие «трофеи», я невольно вспоминаю тех добытчиков, которые по весне, во время нереста той же щуки, бродят по берегу нашей речушки, приходящей в озеро из другого таежного водоема, и колют проплывающую рыбу острогой… Счет такой дневной добычи тоже идет другой раз на десятки.

Та же Нижняя Волга, Ахтуба, те же шестидесятые года только что ушедшего от нас столетия, песчаные косы-перекаты, бой жереха и человек со спиннингом в руках… Честное слово, и тут нередко дневная добыча нашего удалого спиннингиста могла исчисляться десятками мерных рыбин..

Так что, дорогие друзья, рыболовы-любители, обеспокоенные судьбой наших водоемов, знайте, что не вся наша так называемая спортивная снасть уж совсем безобидна. И не надо, наверное, поэтому возмущаться, что правила рыболовства ежегодно объявляют запрет на наше с вами занятие на нерестовый и посленерестовый период. Я поддерживаю такие запреты, исходя прежде всего из достаточно большого личного опыта ловли рыбы на самую что ни на есть спортивную снасть на самых разных водоемах страны. Если мы хотим, чтобы вода в наших реках, озерах оставалась живой, то должны прежде всего сами принять для себя конкретные ограничения.

Помнится, еще совсем недавно существовало такое строгое правило: дневной улов одного рыбака ограничивался пятью килограммами. И ни альманах «Рыболов-спортсмен», ни журнал «Рыболов» не призывали в то время ловить рыбы побольше. Это сегодня многие издания, посвященные рыбной ловле, нет-нет да и согрешат, представляя своим читателям неких рыболов-добытчиков возле груды лещей, щук. О каком бережном отношении к нашим водоемам может идти речь, когда мы подогреваем наши худшие стремления — навалить рыбы побольше?

Здесь кто-то, возможно, остановит меня и скажет: «Хорошо, тот же спиннинг в определенных условиях иногда может быть более добычлив, чем сеть рыболова- промышленника. Но сколько у нас всего таких удачливых спиннингистов? Сколько у нас вообще рыболовов-любителей со своей потешной удочкой, с помощью которой другой раз не поймать рыбы даже на «худую» уху, как говорят в таком случае рыбаки-карелы. В последние годы издания альманаха «Рыболов-спортсмен» я имел некоторое отношение к работе его редакции (был и автором материалов и членом редакционной коллегии), а потому находился в курсе различных рыболовных дел страны. Именно в то время и пытались как-то оценить, сколько же примерно рыболовов-любителей в Российской федерации. В тех подсчетах участвовали вроде бы и различные охотничьи и рыболовные организации, и все вместе мы пришли к выводу, что активных рыболовов-любителей в стране было в то время более пятнадцати миллионов… Было и другое мнение, что число это явно занижено. Так что если помножить эти пятнадцать миллионов даже на одну единственную «худую» уху за сезон, для которой требуется все-таки хотя бы полкилограмма рыбы, и то получится, видимо, какое-то заметное число, определяющее нашу общую, любительскую годовую добычу. Ну, а если допустить, что так называемый активный рыболов-любитель не ограничивается одной единственной ухой в течение года, какой результат подсчетов может быть тогда?

Весна 1972 года. Карелия. Логмозеро. Недалеко от Петрозаводска. К озеру приходит река Шуя двумя своими рукавами, чтобы из Логмозера почти тут же оказаться в Онежском озере-море. Логмозеро — это нечто вроде своеобразной гигантской лагуны моря Онего. И сюда, в озеро-лагуну с ранней весны и начинает заходить из Онего самая разная рыба. Первым обычно, еще подо льдом идет в Логмозеро увесистый онежский окунь. И это ежегодное событие хорошо известно всем рыбакам в округе… Самое начало апреля. Выходной день. Мой дом стоит в том месте, где малая Шуйская протока встречается с водами Логмозера. Сегодня на озере столпотворение — рыболовное игрище. Еще с рассвета на льду все прибывало и прибывало рыбаков, и шуйских, и петрозаводских. Этих рыбаков — темные фигурки на белом пространстве замерзшего озера, мой малолетний сынишка называл пингвинами. Встанет над озером день, и тогда можно будет примерно прикинуть, сколько же нынче собралось здесь наших «пингвинов». Считаю примерно, кучками-десятками, затем из кучек собираю сотню «пингвинов», далее еще сто… сто… сто… Сбиваюсь со счета… Рыбаки прибывают на машинах, мотоциклах, санках-финках. После обеда, пока наши подопытные пингвины еще не начали расходиться по домам, отправляюсь на лед и продолжаю прикидывать, сколько же нынче здесь людей промышляет явившегося из онежских глубин окуня…