За кромкой миров

Я вздохнул и шевельнул пальцами, выдергивая телекинезом пробку из слива. Вода быстро ушла, вильнув на прощанье небольшим водоворотом.

— Зачем?

— Что — зачем? — переспросил я, протянув ей полотенце.

— Идти зачем, я даже вкуса еды не почувствую.

— За компанию.

— А я нужна этой компании? Я труп, который забыли похоронить.

— Опять старая песня, — снова вздохнул я. — Раз пришел, значит, нужна.

— Честно-честно? — криво улыбнувшись, уточнила Оксана, как делала всегда, когда была не в сильной депрессии и лишь чуть-чуть грустила. Это был ее личный повод согласиться вылезти из ванны.

— Честно-честно. Пойдем.

Девушка встала, выжала длинные, до пят, крашенные в черный цвет волосы, и пошла в сторону лестницы, оставляя мокрые следы.

— А одеться? — бросил я вслед.

— Так пойду, посижу в уголочке, пенсионера посмущаю, мне положено. Я ж русалка.

— Мне кажется, он не из тех, кого можно чем-то смутить. Но ты хоть вытрись, нечего ковер мочить.

Оксана подхватила брошенное ей большое полотенце и все-таки замоталась в него.

Когда мы спустились, Света деловито расстелила на столе скатерть-самобранку, а я вытащил из кармана инструкцию. Она была очень простой и короткой.

— Ну, Егор, давай, — подбодрил генерал, поуютнее усевшись в кресле.

— Сейчас. В общем, нужно три раза постучать по развернутой на более или менее твердой и ровной поверхности волшебной ткани, а затем вслух произнести название блюда и на сколько человек. Форма приказа произвольная. Количество блюд ограничено. Снизу приписка: «Я не тупее, чем эта речная сучка».

Все вежливо улыбнулись. Топь среди божеств считалась зазнайкой, постоянно выставляющей остальных богов отсталыми дикарями, которые в машину лошадь запрягают.

Я осторожно постучал по белоснежной скатерти костяшками пальцев, выискивая глазами малейшие признаки волшебства.

— Хлеб.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом над столом возник обычный синтетический фантом, изображающий пухленькую домохозяйку в русской народной одежде и белом переднике.

— Какой хлеб желаете? Черный, белый, особливый? Я знаю сто три способа приготовления хлеба, — специфически окая, произнесла миниатюрная барышня из скатерти.

— Вот подстава, — бросила со своего места Ангелина, приподнявшись на локтях в кресле. — Она в полотно процессор с батарейками зашила?

— Нет. Помнишь, как Топь синтетических фантомов к себе в свиту взяла, на ходу перекроив и сделав не зависимыми от компа и генератора магополя? Тут нечто похожее, — сказал я, взглянув на магессу.

— Скатерть вся светится, — произнесла Белкина, — и искрит.

— Ладно, продолжим. Хлеб белый.

— С добавками? Без? — проворковала повариха.

— Без.

— Исполняю.

Над скатертью возникла яркая желтая точка, которая, упав, сразу приняла форму сияющего каравая. Когда свечение погасло, в комнате запахло свежим хлебом. У меня аж слюнки потекли. Я протянул к нему руку и тут же отдернул.

— Что? — спросила Света, уже склонившаяся над волшебным полотном.

— Горячий, — ответил я, — как из печки.

— Пахнет вкусно, — потянула носом Александра.

Я осторожно оторвал кусочек и отправил в рот. Хлеб был очень вкусным. Всегда любил такой, теплый, свежий, мягкий.

— Кто следующий?

— Я, — потянулась к скатерти Александра. Она стукнула по поверхности. — Черную икру.

— Сколько?

— Полкило. Нет, килограмм.

— Куда тебе столько? — спросила Ангелина, спрыгнув с кресла. Глаза у нее блестели, как фонарики со светодиодами. Видно, что в голове мелькает тысяча вариантов желания.

— Всегда любила, а тут хоть наемся. А то две икринки на бутерброд намазаны, что это за удовольствие.

— Поделись.

— Тут всем хватит, — беззлобно отмахнулась Всевидящая.

Но икра все не появлялась. Вместо этого, крохотная повариха задала вопрос:

— Какую посуду ставить? Деревянную, расписанную хохломой, фарфор, крашенный гжелью, хрусталь резной, глина или серебро?

— Только не серебро! — отскочила от стола Света.

Оксана, стоявшая рядом со мной, тоже отошла назад.

— Дерево в русском народном стиле, раз уж сказка у нас такая, и самовар, — решил я.

— Время ожидания самовара — пять минут, — предупредила повариха.

— Почему?

— Конденсация большого количества металла требует затрат времени и энергии.

Пока она говорила, на столе возник деревянный ковшик, полный черной икры. Ковшик был покрыт резьбой и расписан красивым узором. В икре лежала большая деревянная ложка.

— Молекулярный принтер, — произнес я, разглядывая скатерть. — За такое готовы будут космическую станцию отдать или войну объявить.

— Будешь препарировать? — спросил Булычев, весело улыбаясь.

— Обязательно в схемках поковыряюсь. Может, чего и пойму, — ответил я, проведя ладонью по скатерти.

— Пока не испортил вещь, закажи водочки, а то икра есть, хлеб есть, а такое богатство смочить нечем.

— Хорошо, товарищ генерал.

Я стукнул по столу, назвав продукт, а когда возникла небольшая деревянная стопочка, отправил телекинезом ее к Булычеву. К тому времени над скатертью-самобранкой возник большой светящийся шар цвета медного купороса и начал медленно принимать форму самовара.